— Ты вообще уже с ума сошла? — муж брякнул чашкой по столу, и остатки кофе вулканом метнулись в воздух, в стороны разлетелись. — Ася, ты в себе? — он приблизил лицо к моему, заглянул в глаза. — Какой год? Я работал. Я открыл фирму. Я для вас зарабатываю, для вас живу и уже достало, что в ответ от тебя придирки летят. Ты сама не думала, что остановиться пора? И не тыкать меня носом в выдуманные косяки. Я, может, потому и пропадал в офисе до ночи, что домой идти не хочется, ведь там ты и ушат дерьма.
Он сказал это и осекся, отодвинулся от меня и растер ладонями лицо.
А я стою, как оплеванная. И не верю ушам.
Да, в последний год мы с Пашей много ссорились, но никогда еще не говорил, что не хочет вечерами возвращаться ко мне. И это так больно сейчас, что слезы на глаза наворачиваются, ведь я же его не ругала, а просто делала замечания, волновалась. Или что, мне уже слова сказать нельзя?
— Извини, — выдохнул муж. — Не то хотел.
— Что хотел — то и сказал, — поморщилась. Посмотрела в окно на Лику — дочка сидит в беседке, уткнулась в планшет. — Паш, так надо было сразу признаться. Что встретил… Тамилу. Это было бы честно. Глеб жениться хотел. А ты с девушкой сына, прямо дома, когда дочка за стеной спит, — в мыслях снова ожила та картинка, и я передернулась.
— Не пойму, это закончится когда-нибудь? — муж мрачно усмехнулся. — Сколько раз мне еще повторять, что у меня ничего с ней не было и не будет?
— А ваша переписка мне приснилась, — покосилась на сотовый, что продолжаю держать в руках.
— Во-первых, Ася. Пароль ты знаешь, но нахрена в моем телефоне лазить? Во-вторых, какая переписка? Там было одно сообщение. На которое я не ответил.
— Или ответил и стер, — прислонилась плечом к стене. — Паш, она там писала, что любит тебя. Что ей перед твоей семьей неловко. Она общалась с тобой, как с близким. А ты продолжаешь врать, что вы не переписывались.
— Я прочитал этот бред и стер, — муж отошел к окну, взглядом нашел Лику. — Ася, девчонке просто хочется денег и красивой жизни. Прикатила из провинции, живет в общаге, в зеркало на себя смотрит и понимает: внешность и молодость — все, что у нее есть. А тут наш парень. По уши втрескался в эту картинку. Она же не дура, просчитала, из какой семьи Глеб и что с него можно стрясти.
— Тем более дико, что ты с ней.
— Так вот именно, — Паша обернулся. — Решил бы тебе изменять — выбрал бы кого-то с мозгами, а не пустышку. Я не в том возрасте, когда из кровати не вылезают и в упор не видят, что рядом кукла без мозгов. Я поговорить люблю. И тебя люблю.
Он сказал это так просто, искренне, что я дрогнула, мне поверить захотелось, что не виноват он ни в чем. И, правда, любит меня.
Шагнула ему навстречу. И машинально посмотрела на вспыхнувший экран телефона. Высветилось сообщение с незнакомого номера, который я запомнила, он в памяти отложился, горящими цифрами высечен.
«Получила 50 тысяч. Это же ты перевел, Паш? Спасибо. Люблю тебя»
Буквы задвоились, запрыгали. Пошатнулась и выронила телефон. Паша наклонился за трубкой, мазнул взглядом по сообщению.
— Для нас, значит, живешь и зарабатываешь, — рассмеялась. — Господи, Паша. Я же почти поверила. Как ты так можешь, тебе, вообще, не стыдно? Ты же в глаза мне врешь.
— Блять, — муж выругался. Швырнул сотовый на подоконник. — Ася, наша дочь ее вещи разрезала — я компенсировал. Все. Больше она в нашей жизни не появится. Хватит об этом? Мы все выходные обсуждаем какую-то пигалицу, я не хочу о ней разговаривать, все, Ася.
Ничего не все. Это только начало.
— Давай о детях поговорим, — кивнула в окно на Лику. — Она же тебя больше меня любила. А теперь в дом не заходит потому, что ты здесь. Глеб после больницы хочет квартиру с друзьями снимать. Что ты им скажешь? То же, что и мне? А дальше как? Силой детей домой потащишь? Ремнем пригрозишь, деньги отберешь у них? Нет, я так не хочу. Тебе, наверное, лучше уйти, Паш, — выдохнула.
Он взгляд в меня метнул, полный удивления, непонимания, раздражения, а я просто остолбенела.
Он — глава нашей семьи. Муж, за которым я была, как за стеной. Почти девятнадцать лет брака, и этому мужчине нравится моя покорность, ласка и мягкость, это его возбуждает, ему крышу сносит знание, что я его, ему принадлежу целиком. И мне это тоже нравилось. Нравилось быть за ним, его тылом, женщиной, которая без оглядки любит и счастлива безусловно, мы все эти годы были с ним заодно, друг другу верили, как себе, наш дом был такой крепостью, которую даже землетрясение не разрушит.
А смялось все в один миг, как фантик, бумажная поделка, один взмах ресниц какой-то малолетней девчонки — и вот уже нет ничего.