— Я не плакала.
— Ага, я ночью все слышала. Пусть им… потолок на голову упадет! У-у-у, ненавижу!
Вздохнула. Сложила руки на столе и спокойно попросила.
— Лика, сядь и доешь, пожалуйста.
— Не хочу, — уперлась дочь. — Я к Глебу пойду. А этот, — ткнула она пальцем вверх, — пусть подавится.
— Угомонись, — потребовала жестко. И тут же смягчилась, сменила тон. — Доченька. Ситуации в жизни разные бывают. И то, что случилось с нами — еще не самое страшное. Главное — не обозлиться. Я хочу, чтобы вы у меня хорошими людьми выросли.
— А папа почему плохой?
— Папа не плохой. Просто нехорошо поступил.
Дочь морщит лоб, соображая. А я не знаю, что ей еще сказать. Паша всегда был отличным отцом, дети его обожали. Но сейчас я могу думать лишь о его предательстве.
— А почему… — начала Лика и замерла. Я тоже.
Звук идет из прихожей, кто-то открывает ключом дверь. Негромкий скрип, за ним приглушенный хлопок. Переглянулись с Ликой.
— Там кто? — дочь нахмурилась.
— Постой, — поднялась из-за стола и вышла из кухни. Свернула по коридору и остановилась.
В прихожей Паша, он уже разулся. Бросил на вешалку пиджак, повесил дипломат. Заметил меня. И потянул носом.
— На ужин мясо с грибами? — угадал он. — Добрый вечер, Ася. Лика, привет.
Дочь остановилась у меня за спиной. Из-за моего локтя выглядывает. Молча смотрит на Пашу. Я растерянно тереблю рукав блузки.
Не ожидала, что муж заявится домой. Еще и дверь своими ключами откроет. Он по-хозяйски свернул в ванную, оттуда послышался плеск воды.
— Ты его позвала? — шепнула дочь.
— Нет.
— Я пошла делать уроки, — Лика задрала подбородок. Скрылась в своей спальни хлопнув дверью, как это сделал Глеб.
Паша появился из ванной, на ходу вытирая мокрыми руками лицо.
— Зачем пришел? — шагнула навстречу.
— Это мой дом, а вы моя семья, — отрезал муж. Приблизился. — Ася, пора прекращать, тебе так не кажется? Почему я должен жить в другой квартире, когда вы здесь? Я хочу общаться с тобой, с детьми. И есть. Покормишь?
Он спросил про ужин так просто, словно не было этих дней и разговоров о расставании. Прошел в кухню.
А я осталась стоять в коридоре. И вспомнились слова Сони. Проследить за ним, чтобы убедиться и больше не мучаться. Либо поверить мужу, либо закончить все, вычеркнуть и не жалеть.
Глава 14
Покормишь…
От злости я закипела, едва Паша высказался и вошел в кухню.
Он же не был таким раньше! Наглым, бесчувственным, абсолютнейшим чурбаном — не вёл он себя так! Таким был мой отец, но никак не Паша.
Паша на руках меня носил. Работал в сумасшедшем ритме, но несмотря на рождение Глеба, не стал настаивать, чтобы я учебу бросила — он нашел еще одну работу, и мы наняли няню.
А с первой значимой прибыли муж устроил нам путешествие мечты. Пашке не нужен был Париж, и номер-люкс, из окна которого видна Эйфелева башня — всё это муж ради меня затеял, ходил со мной по экскурсиям, фотосессиям… Наверное, он просто любил меня. Мне есть что вспомнить — за 18 лет счастливых моментов можно насчитать тысячи тысяч.
Но еще есть последний год, девятнадцатый. Должно быть, именно из-за него я и разозлилась на Пашино «покормишь». Сколько было подобных этому вечеров, в которые Паша приходил с работы поздно, зло, рывками снимал галстук, рубашку, бросал их на пол и закрывался в душе. Надолго. Торчал там, а я несколько раз подогревала ужин, чтобы горячим накормить уставшего мужа.
Но Паша выходил из душа, кивал мне, и шел в свой кабинет. А на мои просьбы идти к столу в лучшем случае отвечал, что не голоден, отмахиваясь. В худшем — раздраженно морщился и просил не мешать.
А сейчас пришел вдруг. Покормить просит.
— Ася, — позвал Паша.
Я разжала кулаки, пытаясь успокоиться. Пойти бы и душу хоть раз отвести! Вывернуть ему на голову кастрюлю с ужином, разбить несколько тарелок и на дверь указать! Но… не могу.
Пару раз стукнула пальцами по двери в комнату дочери, приоткрыла дверь и заглянула.
— Лика, зайка, твой папа…
— Пошёл он! — буркнула дочь. — Мам, не начинай, плиз. Не говори мне все эти фразы из тупых киношек, что папа нас любит, и ваши проблемы нас не касаются.
— И не собиралась. Но твой отец здесь. Ты можешь сидеть в комнате, а можешь поговорить с ним, высказаться или помириться. Если готова, — постаралась, чтобы голос звучал мягче.
— Не готова, — голос Лики дрогнул, но плакать она не стала.
Я закрыла дверь, заглянула к сыну и получила тот же ответ, что и от Лики.
Может, мне было бы легче от того, что дети мою сторону приняли, если бы они сами не страдали из-за ссоры с Пашей. Плохо им — и Лике, и Глебу. Тяжело, обидно, зло. Им не хватает отца, но обида и упрямство пока сильнее.