— Я же сама предложила, мне в радость. Не помирились? — это Инна про Асю.
Я покачал головой, и скосил глаза на Лику, не при ребёнке, мол. Да и вообще не настроен я о личном говорить. Инна понятливо улыбнулась.
Мы в коридоре. Инна только что разулась, сумочку в шкаф убрала и встала напротив напольного зеркала, волосы решила заколоть.
— Чтобы в еду не попали, — пояснила она Лике.
— А у меня косичка, — дочка тряхнула головой, не переставая Инну разглядывать.
Они обе в зеркале отражаются. Мне странно это — видеть Лику дома, но не рядом с Асей. Конечно, у нас бывали гости, Лика крутилась рядом с Асиными подругами, моя девочка вообще любит общаться с теми, кто старше. Но при этом всегда была рядом Ася, а сейчас… странно. Диссонанс.
— Вот так, — Инна покрутилась у зеркала, проверила что локоны не выбиваются, и подмигнула Лике. — Ну что, показывайте, где у вас кухня.
— А вы здесь не бывали?
— Нет.
— Ладно, — Лика повеселела, обошла Инну и кивнула, — Идёмте.
За Ликой в сторону кухни пошла Инна, а замыкающим — я. Инна обернулась на меня, её улыбка из лучезарной и медовой стала мягкой и сочувственной, адресованной лично мне.
О, да. Вчерашняя прогулка с Ликой дала о себе знать, так хреново мне даже после химии не бывало. Но я ничуть не жалею, что вчера активно день провёл, и плевать на самочувствие. Кто знает, что со мной будет завтра…
— Паш, садись, — Инна, оказавшись на кухне, сразу взяла всё в свои руки. — Кофе делать не буду, тебе нельзя. Как, кстати, и алкоголь. Лика, следи за этим, малыш. Исключение — сухие вина, максимум два глотка, и очень редко, когда аппетита совсем нет, чтобы вызвать его. А сейчас я сделаю чай. Паш, ты садись, сейчас всё будет. Лика, помогай.
— Вот здесь у нас чай…
Лика и Инна принялись крутиться вокруг. Дочка спрашивала — Инна отвечала. Про приправы, стимулирующие аппетит, про важность белка, про, мать их, водоросли и квашеные овощи, которые я ненавижу.
— … так, ряженка есть, отлично. И хлебцы купили. Паш, тебе один или два? Сиди, сиди, мы сами, — снова подала Инна голос.
А улыбчивая еще минуту назад Лика вдруг нахмурилась.
— Папа не любит, когда им командуют. Ряженку и хлебцы я заказала, как и остальное, но папа такое не ест.
— Придётся есть. И вареную морковь, и индейку, и лапшу — проверь, кстати, сварилась ли она.
Трескотня стала раздражать еще сильнее. Чёрт, зря я разрешил позвать Инну. Я в себя сейчас вряд ли смогу что-то из приготовленного впихнуть, голову-то еле прямо держу. Вытяжка шумит — бесит, Инна щебечет, объясняет Лике что-то — тоже бесит, дочка задаёт уточняющие вопросы, крутится то у стола, то у плиты, мельтешит — тоже раздражает, какого хера они так шумят...
… так, стоп!
Чуть не прикрикнул, хорошо, что сдержался. Раньше — ладно, не знал, что болею, срывался бездумно, а сейчас я в курсе, откуда столько желчи, и могу проглотить её. Должен.
— Вот, Паш, завтрак готов, — Инна поставила передо мной тарелку, блюдце, чашку с ряженкой. — Обязательно съешь всё, тебе нужны силы.
— Позже поем. Вы завтракайте, а я… потом… — не договорил, сглотнул, чертов рвотный позыв сжал горло.
— Пап, — Лика подошла ко мне, опустила ладошки на мои плечи и сжала мягко, как Ася делала, — ты поешь, пожалуйста. Хоть немного, пару ложечек, ладно? А если совсем никак, то позже. Но ты попытайся, — пока дочка уговаривала, я повернул голову вбок, чтобы хоть краем глаз её видеть. А Лика шепнула: — Инна сказала, что из-за химеотерапии аппетита совсем нет, а еще что многие больные лежат, не встают почти. У тебя нет аппетита? Ты лечь хочешь?
На секунду закрыл глаза. До того меня страх в дочкином голосе пробрал. Лежать? Не есть? Ходить только до туалета, держась за стену — и это при дочери? Я не могу так. Болезнь не скрыть, да я и не стараюсь больше держать её в тайне от семьи, но нельзя чтобы Лика наблюдала совсем уж неприглядные стороны моей жизни.
— Я съем всё. Уговорила, — сжал дочкину ладонь, сердце огладил шелк нежности к ней, моей Лике.
Может, это нечестно по отношению к Асе, но как же я рад что дочка сейчас со мной. Одному тяжело. Очень. Когда один, иной раз в голову приходят мысли что и бороться не стоит.
— Видишь, как быстро мы справились, уговорили папочку позавтракать. По секрету скажу, он вредным бывает, — Инна шутливо дернула Лику за косичку.
Дочка вежливо улыбнулась ей, отстранилась, и опустилась рядом со мной.
— Спасибо, что доверили секрет, — фыркнула дочка, и подалась ко мне: — Пап, а Инна всегда такая счастливая?
— Такой человек. Постарайся не хамить ей, сама же позвала.