Мечусь по кухне, поглядываю на Пашу. Он с каждой секундой всё мрачнее.
Я скажу ему что мы всё наладим. Что я буду изо всех сил стараться. Последний год Паша отвратительно вёл себя со мной из-за болезни, я поняла, простила. И Тамилу без трусов я смогу простить. И ночь в отеле, Паша сказал что был только поцелуй, сколько же они целовались? Всю ночь, раз вышли вместе утром? И свидания с Инной прощу в ресторане, и сейчас, в квартире, когда даже Лика заметила что Инна не просто подруга, а влюбленная женщина. Врач, мать её.
Я заставлю себя простить. Но… так ведь и будет продолжаться. И я снова буду прощать, а там и привыкну, буду жить, закрывая глаза на наличие других женщин. И пускай, лишь бы Паша вылечился и выжил! Но… Боже, да, я скажу что мы не разводимся, а с собой я договорюсь как-нибудь, я умею подстраиваться под любимых. Может, и не будет больше других женщин: подружек сына, красоток-подруг, и остальных.
— Я… Паш…
— Да понял я, понял, — муж невесело улыбнулся. — Если бы хотела воссоединения — ответила бы сразу. Да и выражение лица у тебя говорящее.
— Я просто обдумывала твои слова. Ты просил дать ответ? Так вот, мы не разводимся. Я с тобой, — сказала я решительно.
Плевать на всё! Мы сможем! Паше впервые в жизни нужна моя поддержка. Действительно, впервые. Я всегда готова была её оказывать, но моя поддержка была невостребованной, а теперь… теперь Паша не будет один, нас будет двое, а значит — справимся. Сначала с болезнью, а потом — со всем остальным.
— Ася, — Паша протянул руку, — подойди, пожалуйста.
Я не подошла, а подлетела к нему, позволила прикоснуться к себе, обнять. Посмотрела сверху вниз на сидящего на стуле мужа, слезы наворачиваются от того, насколько Паша изменился, он осунулся, температурит, он… нет, мы справимся, я верю в это!
— Родная, — Паша прижался лицом к моему животу, обнимая крепко, — я только сейчас сообразил что так и не извинился.
— Паш, не надо.
— Надо. Прости, что вёл себя как мразь в последнее время. Привык я, что ты ласковая, что всё примешь, стерпишь, вот и… прости. И за Тамилу прости, за ту херню что вы с Глебом увидели. У меня нервяки были, я не так давно узнал про диагноз, и меня несло. Посчитал что Глеб не поверит словам, хотел запись сделать, Глебу показать, а про тебя я и не подумал. И я знаю, что вёл себя как мудак, — Паша поднял на меня глаза, в моё лицо вгляделся, я знаю что по нему слезы текут — Паша так редко извинялся передо мной! Но сейчас, когда нужно думать о себе, он обо мне зачем-то думает. Винится, будто прощается. — Ась, я думал, что продавлю тебя. Ты ушла от меня, а я… да, я думал что продавлю. Что ты — моя, что сама не сможешь, поймёшь всё, вернешься. А ты без меня смогла.
Покачала головой. Паша этого не видит, а я и сказать сейчас ничего не могу, слезы душат. Я без него не смогла! Без него, без детей. Лежала ночью, думала что нельзя жить так как я, планировала свою новую версию создать, и кричала прошлой Асе: «Уходи, и не возвращайся!», но если бы это было так просто…
— Паш, не надо. Сейчас не нужно об этом, — прохрипела я.
— Именно сейчас и нужно. У меня периоды такие: я либо плюю на болезнь, считаю что нагну её, уверен что выкарабкаюсь; либо к смерти готовлюсь. А сейчас редкий случай, когда я не отрицаю как возможность выздоровления, так и возможность смерти. И извиниться я перед тобой должен.
— Я простила.
— Вряд ли, — Паша усмехнулся в мой живот, я почувствовала его горячее дыхание, слишком горячее, но лучше так, чем холод.
— Мы всё наладим. Но главное сейчас — твоё здоровье. Я хочу вместе с тобой в больницу поехать, поговорить с врачами, и с… Инной. А еще у сторонних специалистов подтвердить диагноз и правильность лечения.
— Ась… Ася, — Паша оборвал меня. — Подожди секунду. Пока я ждал твоего ответа, я наблюдал за тобой. И увидел. Ты не простила мне ничего, родная. Вид у тебя был как у той, кто знает что начнётся пытка, которую нужно вытерпеть без крика и слез. Ты себя в жертву планируешь принести, лишь бы сейчас рядом быть? Я же говорил: я не хочу жертв. Я их не приму от тебя больше.
— Паша…
— Подожди. Не думай, что я умирать собираюсь, или на жалость давлю. Я просто понял, что редко, а может и никогда не извинялся перед тобой искренне. Хотя виноватым я себя чувствовал всегда, когда обижал тебя. И, Ась, еще одно моё прости: прости, но я не принимаю твой ответ. Я очень тебя люблю, родная, — Паша поцеловал меня в живот и отстранился, лишил своего тепла, перестав обнимать. — И я тебя отпускаю.
Глава 35
«Ася, привет. Напиши мне, пожалуйста. Или позвони. Нелли сказала, что видела твою младшенькую, она заходила в дом вместе с Павлом. Вы, всё же, расстались? Дети живут с ним? Я переживаю за тебя».