— Эта поездка была предложена в тот период, когда мы с тобой расставались, Паш?
Муж кивнул.
Ну… ясно. Поехал бы Паша, а Инна напросилась бы с ним, чтобы за здоровьем его следить. Разумеется, номера были бы соседними, и Инна попыталась бы остаться на ночь у моего мужа. Подумаешь, на неделю-десять дней лечение онкологии отложить? Чего не сделаешь ради любви!
— Я просто неверно выразилась, разумеется, я бы не стала вредить здоровью Павла. Анастасия, я вижу, я вам не нравлюсь, но…
— Да, Инна. Простите, но вы мне не нравитесь, — улыбнулась я грустно. — Вы либо в любовницы к моему мужу метите, либо в жёны… я даже разбираться не хочу, какой вариант для вас наиболее желанный. Спасибо вам за поддержку, которую вы Паше оказывали. И за лечение. Мы, пожалуй, пойдём.
У меня уши заложило от стресса. Пока мы с мужем на парковку шли, я ничего не слышала, шла, передвигая негнущиеся ноги. И когда в авто сели, поняла, что пора в себя прийти после этого противостояния. Ну как-то же другие ссорятся, даже волосы друг дружке вырывают. А я едва жива после этой мягкой перепалки, а ведь мне еще машину вести.
— Ася, ну и что это было?
Глава 39
Что это было?!
— Забота, — коротко ответила я, всё еще взбудораженная после перепалки. — Или мне подняться и извиниться перед твоей подругой?
— Ревнуешь, значит.
Я выдохнула, и занялась машиной. Не время ругаться.
— Когда я смотрела медицинские сериалы, меня злили эпизоды, в которых рассматривалась этичность. Я не понимала: ну почему талантливому врачу запрещают оперировать свою любимую жену? Почему ею должен заниматься другой врач? Муж ведь замотивирован спасти свою любимую, он точно все силы приложит, и сделает больше, чем чужой человек, для которого это просто работа. Но, знаешь, недавно я изменила мнение. Этика важна, Паш. Не отстраненный от пациента врач пристрастен, а пристрастность — это ошибки.
— Мы друзья, Ася. Были друзьями.
— Она ходила с тобой по ресторанам…
— По-дружески, и всего пару раз. Никто, кроме Инны не знал о диагнозе. Она поддерживала, — пожал муж плечами. — В ресторане мы действительно сидели всего пару раз: в тот день, когда только-только подтвердилась онкология, во второй раз мы обсуждали возможность лечения за границей, в третий раз просто разговаривали ни о чем.
— Паш, кого ты обмануть пытаешься, себя или меня? — хмыкнула я. — Твоих ДРУЗЕЙ я знаю — тех, кто временем проверен. И вдруг появилась эта Инна, светило медицины. По ресторанам с тобой по-дружески ходит, поддерживает, тратя на новоприобретенного друга эмоции, в квартире пытается хозяйничать, меня покусывает. Паш, я несколько дней сама с собой спорила: стоит ли карты открывать, или сейчас не время. Но после истории с отдыхом на море пришла к выводу, что Инна, может, для кого-то другого и отличный врач, но не для тебя.
То, что она извращенка, я не озвучила, это Паше было бы обидно слышать. Я могу понять девушку, нацеленную заполучить больного обеспеченного мужчину: поддержать, утешить, пробраться в койку и на страницу паспорта, а потом жить припеваючи — либо замужней, либо вдовой. Одобрить не могу, но понять — вполне.
Но в Инне я увидела не меркантильность, а влюбленность в Пашу! И если раньше я бы усмотрела романтику в чём-то подобном: ах, врач влюбилась в пациента с тяжелым недугом, то сейчас… сейчас мне это кажется неимоверно гадким. И не только потому что это личная история, но и потому что пациент, как ни крути, зависим, уязвим, и пытаться воспользоваться этим состоянием — мерзко. А Инна пыталась. И даже другом Паше успела стать. Паше, для которого слово «друг» — не пустой звук, друзей он временем проверял, испытаниями.
— Короче, она в тебя влюблена, Паша, и это…
Отвратительно? Возмутительно? Это даже хуже, чем девушка сына? Нет, пожалуй, не хуже, но наравне.
— Это меня не устраивает, — подобрала я определение. — Я… я против такой дружбы. И против такого врача, и из заботы о твоем здоровье, которому она может навредить, и… да, если хочешь честности, то и из-за ревности. Паш, — на светофоре я повернула голову к мужу, который внимательно слушал мою эмоциональную речь, — сегодня был последний раз, когда я отшивала за тебя другую женщину. Больше я этого делать не стану. Я всегда умела показывать чужим мужчинам, что место занято. И ты, если я тебе дорога…
— Я тебя услышал, — перебил муж мрачно.
До дома мы ехали в тишине.
Я много думала о совете Сони, она была права, мы с Пашей слишком заигрались в Домострой. Но в то же время я понимаю — мне нравится быть не ведущей, а ведомой в паре. Я не смогу стоять у руля, командуя всеми, в том числе и мужем. Да и Паша не позволит. А еще я не хочу высказывать ему претензии, и определять круг его общения… но в то же время я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной! Не верю, и всё тут!