— Двое наших коллег сейчас в баре на Хай-стрит, опрашивают управляющего, — говорит О’Рейли, — проверяют камеры видеонаблюдения и ищут свидетелей. Весь персонал, который работал в тот вечер, допросят, и всю следующую неделю наши ребята каждый вечер будут туда ходить и беседовать с клиентами.
— Вы считаете, это сделал человек, уже известный полиции? — спрашиваю. — То есть он не в первый раз совершает такое преступление?
— Возможно. В делах об изнасиловании, например, злоумышленник участвовал в нескольких эпизодах. Но в вашем случае… Скорее всего, Робби преступника хорошо знает.
Мы все смотрим на Робби. Трудно сказать, о чем он сейчас думает. Уставился на свои босые ноги, утопив пальцы в ковре. Ему явно не по себе. Мне хочется прижать его к груди, но я понимаю, что ему вряд ли понравится прилюдное проявление чувств.
— Иногда наркотики в напиток друг другу подмешивают друзья. Обычно смеха ради. Все остальное относится к злому умыслу, — поясняет О’Рейли. — Судя по тому состоянию, в котором Робби привезли в больницу, он проглотил очень большую дозу.
— Значит, злой умысел? — тихо спрашиваю я.
— Существует вероятность, что человек, который это сделал, ошибся в дозировке, но… — (Видно, что ему очень не хочется договаривать.) — Лично я склонен думать, что мы имеем дело именно со злым умыслом.
— Но кто мог совершить такое? И зачем?
Меня снова охватывает тревога. Фил сидит рядом на диване, и я ловлю себя на мысли, что мне хочется взять его за руку; пальцы сами тянутся, но я вовремя спохватываюсь, хватаюсь за подушку и крепко прижимаю ее к груди.
— Бессмыслица какая-то.
— Никто из моих друзей этого сделать не мог, — заявляет Робби.
— Ты же не знаешь, на что способны эти твои друзья, — говорит Фил.
— Это ты не знаешь, на что способны мои друзья! — огрызается Робби, сверкая на отца глазами. — А я знаю.
— Факт остается фактом: если ты не принимал оксибутират сам, то…
— Я уже сто раз повторял, — чуть не кричит Робби, всем телом подавшись к отцу, — я ничего такого не принимал!
— Значит, у кого-то из твоих приятелей на тебя зуб, — гнет свое Фил. — Может, ты кого-то обидел?
Лицо Робби каменеет. Он что-то бормочет вполголоса и откидывается на спинку дивана, раздраженно отбивая какой-то ритм ногой по ковру. Фил переводит взгляд на Марка:
— Марк, ты, случайно, не знаешь, кого Робби мог обидеть?
— Да ради бога! — вскидывается Робби, так что Марк не успевает раскрыть рот. — Они не такие, как вы думаете! Никто из них вообще ни разу не пробовал бутират, не то что подсовывать его мне!
— Надо учитывать любую возможность, — говорит Фил. — Иначе так и не узнаем, как наркотик попал в твой организм.
— Да зачем узнавать? — с вызовом кричит Робби. — Это уже случилось, и все позади, а теперь я просто хочу жить прежней жизнью.
— Сейчас нам надо поговорить отдельно с каждым мальчиком, — прерывает наконец О’Рейли откровенно враждебную перебранку Робби с отцом. Он смотрит на Марка, потом на Робби и поворачивается ко мне. — У вас есть еще одна комната, где констебль Буллуоркс мог бы побеседовать с Марком?
— Да, — вскакиваю я. — Здесь рядом небольшой кабинет.
— А нам с мужем можно присутствовать? — спрашивает Лейла.
— Как скажет ваш сын. Ему уже семнадцать лет, и по закону мы имеем право допрашивать его без согласия родителей.
Мы все смотрим на Марка, он быстро переглядывается с Робби и только потом открывает рот:
— Я справлюсь сам.
— Ты уверен? А вот я не очень… — Лейла хватается за рукав Арчи. — Как думаешь, один из нас должен присутствовать при допросе? Или, может, адвокат? — Арчи не успевает ответить, Лейла добавляет: — Мальчиков ни в чем не обвиняют, но они имеют полное право на юридическое представительство.
— Все в порядке, мама, — говорит Марк, и на его напряженном лице появляется раздражение. — Хватит делать из мухи слона.
Он идет к двери, и Буллуоркс следует за ним. Арчи берет Лейлу за руку и что-то шепчет ей на ухо. Я жду, что она станет настаивать на своем, но она этого не делает. Арчи встает, выходит на кухню, и она молча идет следом.
— Выпейте чаю… В холодильнике полно еды, угощайтесь, — кричу я им в спину. — А вы хотите чаю, инспектор?
— Нет, спасибо.
Он улыбается в ответ, потом поворачивается к окну, у которого стоит Робби, разглядывая заброшенный дворик. Я вижу ветку вьющейся розы, которая тянется к свету, и вспоминаю, что давно надо заняться садиком, пока с зарослями еще можно справиться.
— Робби, ты не против, если я сначала потолкую с твоими родителями?