Это у него на нее были короткие планы, а она собиралась въехать на нем в далекие перспективы. Олег не мог ее за это осуждать, но губозакаточная машинка без дела не останется. Но губы сначала нужно раскатать, и он уже занялся этим…
Цех в сарае, спирт в канистрах, вода в колодце. В поселке у Шляхова свой пункт приема стеклотары, так что с бутылками до последнего времени проблем не было. Пока пункт этот не сгорел.
Шляхов стоял на пепелище и чесал репу. Он даже не заметил, как Дорофей подошел к нему.
— Вагончик надо было покрасить.
Шляхов дернулся как ужаленный, едва услышав его.
— Тут дома нормальные, а у тебя вагончик не покрашен. В пейзаж не вписался. Такой вот натюрморт.
— Ты сжег?
— Никто ничего не докажет, — ухмыльнулся Дорофей.
— Ты!!! — Шляхов неосторожно ткнул в него пальцем, но попал на прием и взвыл от боли.
— Ты в кого пальцем тыкаешь, урод?.. Я в твою Люську по самое не балуй натыкаю!.. А потом в землю! И никто ничего не докажет, понял?..
— Понял, понял… — захныкал мужик.
— Ну, если понял, давай домой. И за сараем гляди, а то сгорит не ровен час.
— Сарай?! — обомлел Шляхов.
— А как ты хотел? Противозаконный спирт сам по себе загорается, а ты не знал? — ухмыльнулся Дорофей.
— Почему противозаконный?
— А это ты в налоговой спросишь.
— Да нормально у меня все…
— Проверим. Обольем тебя спиртом, если загорится, значит, нормально все…
— Шутки у тебя… — У Шляхова от бессильной злобы дернулась щека.
— Это не шутки, это кошмар. В твоей жизни… Хочешь в кошмаре жить?
— Э-э, может, договоримся? — наконец-то допетрил мужик.
— Договоримся, — ощерился Дорофей. — Если хочешь спокойно жить, будешь платить. Если нет, сначала Люську твою на шутки пустим, а потом и тебя.
— Сколько?
— Пять рублей с пузырька.
— Сколько?! — взвыл Шляхов.
— Через неделю зайдешь, занесешь. Или я сам приду. У Люськи там бухгалтерия под юбкой, зайду, проверю.
Шляхов до боли закусил нижнюю губу и закрыл глаза. Дорофей усмехнулся, наслаждаясь его поражением. Ну вот и настал праздник на улице непуганых идиотов.
Комбинат строили давно — как центр по переработке побочного продукта от металлургических предприятий. Аммиак здесь получали из кокса и коксового газа. Транспортная инфраструктура, водные ресурсы, рабочая сила — все есть, но не хватало коксового газа. Металлургия в стране заглохла, отсюда и проблема. Но не так давно неподалеку от Алтанайска открыли крупные залежи природного газа, добыча идет, путепроводы построены, переоборудование закончено. Не счесть, сколько денег вбухано в этот проект.
Впрочем, Олег не сомневался, что игра стоит свеч. Его отец никогда бы не поставил на темную лошадку. Но в то же время на карту поставлено если не все, то многое. Если проект прогорит, семейный бизнес может попросту рухнуть. Потому и переживает отец, потому Олег здесь, на месте. Он, может, и несильный специалист в этой области, но у него экономическое образование, какой-никакой опыт работы. И главное, личная заинтересованность. Нет у него желания становиться сыном банкрота. Поэтому он смотрит за работой во все глаза, вникает, анализирует и даже принимает важные решения, пусть и с одобрения отца.
Но допоздна он все же старался не задерживаться. Что ни говори, а производство на комбинате вредное, аммиачные пары отнюдь не способствуют укреплению легких.
И сегодня он вернулся на базу в пятом часу. Для первого летнего месяца время раннее. А резиденция у него немаленькая, поэтому Люба только-только закончила убираться. Она сидела на кухне, пила кофе. И о чем-то думая, не заметила, как к дому подъехала машина. И Олега тоже прозевала.
— Олег Александрович! — всполошенно спросила она.
— А чего так испуганно? — усмехнулся он.
— Разве?
— Ты если любовью заниматься будешь, по сторонам оглядывайся. А то зайду, не заметишь.
Олег с интересом смотрел на нее. Волосы у нее убраны на затылок, маленькие ушки забавно оттопырены. Форменное платье на ней с фартуком; в этом наряде она смотрелась куда лучше, чем в своем дурацком сарафане. Еще бы подол укоротить. Да туфли на шпильке надеть. Ну, и чтобы походка от бедра. Чтобы грудь, покачиваясь на ходу, входила в резонанс с его желаниями.
— Чем заниматься?! — Люба потрясенно уставилась на него.
— Сексом… Кто у вас тут сексовик-затейник?
— Что вы такое говорите?
— Охранник там на воротах молодой, здоровый…