– Вы сказали, что основных трактовок десять. Не могли бы вы…
На этом моменте я потерял интерес к их беседе, к тому же, картошка закончилась, да и время обеда тоже подходило к концу. Я двумя глотками допил сок, тщательно вытер руки салфеткой и встал из-за стола. Перед выходом я подумал, что стоит зайти в туалет. Когда я уже зашел в кабинку, к горлу подступила неожиданная тошнота, и меня вырвало – горько и коротко. Я стоял, упершись кулаком в стену, и пытался понять, какого черта происходит. Это определенно не было симптомом перепоя, ведь тогда бы меня вырвало еще утром. Я не ел ничего, кроме яичницы, тостов и картошки, и насчет каждого из пунктов этого списка мог с уверенностью поставить галочку в графе “надежность и проверенность”. Справив нужду, я вышел из кабинки, умыл руки. Когда я перевел взгляд на свое отражение, оно показалось мне каким-то бледным, но это было и неудивительно после прочих странностей. Вытерев руки полотенцем, я вышел из туалета и покинул паб, быстрым шагом направившись в сторону студии, совершенно забыв про музыку. По пути мне не встретилось ничего забавного.
Фил сказал, что ему нужно было уйти в половину шестого, и спросил, нет ли чего такого в том, что он в первый же день уходит раньше. Я успокоил его, сказав, что главное у нас – успевать делать все в срок и качественно, а распределение времени по большей части уже зависит от него самого. Еще раз поблагодарив его за билеты и договорившись встретиться на движе, я попрощался с ним и сам начал понемногу готовиться к выходу. В принципе, за сегодня мы накидали несколько хороших вариантов для моделей персонажей, даже начали нескольких в цвете – для первого дня неплохо. Я обошел тех из ребят, кто еще остался в кабинете, посмотрел, как идут дела у них, спросил у Л-Т., что он думает насчет ворваться вечером на тусу. В прошлом году он был на “Пиру” все три раза, что его проводили, один раз даже без меня, но в этом сезоне все сложилось не так удачно – сегодня у его девушки был день рождения, и они с ней уже давно запланировали какой-то особый вечер, в который посещение тусовок не входило. Л-Т. с досадой в голосе пообещал, что в следующем месяце присоединится, и попросил скинуть пару видосов с места действий.
Когда минутная стрелка образовала с часовой ровную прямую, я проверил бэкап данных, сохранил базу и выключил рабочий комп. Закинув в рюкзак все, что за день разбросал по столу, я пожелал Р. удачи в его битве с витражами – надо сказать, что к вечеру он немного приободрился, и в последний перекур даже обрел привычную болтливость, так что можно было сделать вывод, что его день усердия и целеустремленности прошел не зря, и работа близилась к завершению – попрощался с ребятами и вышел в коридор. Там я налил в стакан холодной воды из кулера, сменил тапки обратно на кеды и собирался было выйти из студии, но вспомнил о звенящей в кармане мелочи, полученной на сдачу в пабе и уже несколько часов меня раздражающей. Рядом с кулером у нас стоял небольшой автомат в виде шкатулки, в котором можно было за гроши купить печеньку с предсказанием, а полученные деньги раз в месяц извлекались и вроде как направлялись куда-то на благотворительность. Мелочи у меня хватало на две печеньки, и я скормил шкатулке почти все монеты из кармана. Печенье было наполовину шоколадное, а на улице неплохо припекало, так что я решил съесть обе сразу. Внутри первой оказалась бумажка с надписью “Ничто никогда не заканчивается, но берегите свою жизнь!” – довольно странное предсказание, как мне показалось. Бумажка из второй гласила: “Завтра для вас станет особенным днем, вы встретите нужного человека!” – вот это уже что-то более привычное. Пожав плечами, я выкинул обертки в мусор и вышел из студии.
Через несколько минут я уже был в магазине, неторопливо шагал между витрин и разглядывал ассортимент, бессознательно почесывая бороду. В итоге я остановился на наборе акриловых красок, и к ним взял две банки белил. Холсты выбрал те, что и всегда – набор из трех грунтовых холстов без подрамника, 40 на 60 сантиметров. Расплатившись на кассе, я вышел из магазина ближе к половине седьмого, перед самым закрытием. Кассир, с которой я был немного знаком, вышла за мной на последний перекур – кому не было знакомо это желание хоть немного приблизить конец рабочего дня, пусть даже он вот-вот закончится сам по себе. Мы курили и болтали обо всяких незначительных мелочах, я спросил, как у нее продвигаются дела с продажей фотографий на стоках, она спросила, “рисовал” ли я недавно что-нибудь клевое. Рефлекторно сдержав порыв исправить ее, я показал фотку картины, которую утром отправил Минс. Девушка долго вглядывалась и постепенно менялась в лице, что меня порадовало – значит, все работает именно так, как должно.