Дорожка делала поворот, сбегая вниз с невысокого холмика. Тэль остановилась.
-- Если что случится, падай на землю и береги голову, -повторила она.
-- Да понял я, -- досадливо отмахнулся Виктор. Не хватало ещё, чтобы эта пигалица всё время поучала.
-- Девять. Восемь. Семь, -- Тэль начала считать шаги.
Виктор прикинул -- десять шагов как раз где-то за поворотом, где тропинка петляет по склону вниз.
-- Шесть. Пять. Четыре.
Девчонка была необычайно, сверхъестественно серьёзна. Если это игра, верит в неё она всерьёз.
На плечи внезапно упали несколько ледяных капель. Машинально Виктор поднял глаза -- туч и в помине нет, небо чистое, солнце сияет, как по заказу.
-- Бежим! -- крикнула Тэль. Схватила за руку, опрометью ринувшись за поворот. Недоумевающий Виктор побежал следом.
На головы обрушился настоящий ливень, даже в глазах потемнело. Взвыл ветер. По спине побежали холодные струйки.
-- Скорее! -- взвизгнула Тэль. Лицо её перекосилось, словно от боли. Мокрая до нитки, она разом утратила всю свою загадочность. Обычная девчонка, угодившая под дождь.
Руки её затанцевали над головой. Виктору показалось, между пальцев с золотистыми ногтями проскользнуло несколько искр.
Чёрт возьми, что происходит?
Они побежали вниз по дорожке, мгновенно раскисшей и превратившейся в настоящее болото. Из-под ног Тэль фонтанами летели брызги, она проваливалась едва ли не по щиколотку.
Виктор не успел даже удивиться тому, что сам он бежит нормально, лишь чуть поскальзываясь. Странно, весит-то он куда больше девчонки, это ему положено вязнуть...
Из-за дождя он смотрел вниз, а не по сторонам. И, наверное, просто угадал, когда надо поднять голову.
Они появились и справа, и слева, восемь промокших фигур в линялых тренировочных костюмах, какие носят собирающие дань с мелких торговцев "братки".
-- Стой!
Тэль схватила Виктора за руку. Потащила за собой, с такой силой, что он едва не упал.
-- Бежим! Скорее!-- взвизгнула девчонка. На миг она обернулась - лицо всё в крови. Мелкие, как от булавочных уколов, алые капельки. Откуда?
-- Стойте! -- кричали на несколько голосов. Черт возьми. Виктор никогда не обольщался насчет возможности одного человека справиться хотя бы с тремя. Останавливаться желания не возникло. Ни малейшего.
Они бежали вниз по тропинке. Тэль, чье лицо превратилось в разукрашенную кровью маску, по прежнему задавала темп. Вот только не успевали они, никак не успевали -- по скользкому склону быстро не спустишься. Разве что...
Мысль была столь безумной, что Виктор даже не стал рассуждать. Рванулся, нагоняя Тэль, толкнул ее, подбивая коленки. Девчонка возмущенно и протестующе крикнула, но уже падая на спину -- в 1000 жидкую, скользкую грязь. Виктор упал рядом.
Они катились, скользили вниз по раскисшей, обратившейся в кашу дорожке. Мокрые, все в грязи, словно по жёлобу аттракциона в аквапарке -- вниз, вниз, вниз. За спиной что-то выли на восемь голосов; дождь усилился, хлестал, точно плеть, по дороге вниз катился уже настоящий поток, словно сель в горах, беглецов закрутило; да что же это такое творится?!
С того самого мига, как Тэль, взвизгнув, потащила его за собой по тогда ещё сухой аллее, Виктор действовал, словно автомат, не рассуждая. Не удивляясь. Не раздумывая, словно кто-то внутри него всё уже знал наперёд. А может, так оно и было?
А небо над ними оставалось чистым. Дождь возник сам собой, из ничего. Бывает. Так же как самовыкручивающиеся пробки.
Как ни странно, но Виктора почему-то не отпускала совершенно неуместная и глупая мысль -- как отнесется Тэль к его неожиданному поступку. Почему-то он был уверен, что этот неожиданный скоростной спуск спас им жизнь. И все же...
Он успокоился, лишь услышав смех Тэль. Заливистый и радостный. Словно ее лицо не покрывала кровь, а тело грязь. В движении Виктор удерживал плечо Тэль, и даже ухитрился подтянуть ее ближе, страхуя голову. Пока под ними была липкая жижа -- ущерб был больше моральным, чем физическим, но первый попавшийся камень или корень могли все изменить.
А потом небо -- чистое голубое небо, с которого лил неуместный дождь, вдруг стало серым. И они слетели с тропинки, буквально вывалились во что-то мягкое, рассыпчатое, влажное.
В целую гору опавших осенних листьев.
***
Замерев, Лой Ивер прижала тонкие пальцы к вискам. Конечно, она не слышала, о чем говорили Ритор и Торн. Оба волшебника, не сотворив ни единого заклинания, окружили себя непроницаемой стеной. И уже одно это могло напугать до полусмерти кого угодно. Клан Воздуха старался ни с кем не враждовать. И Ритор избегал светских игрищ Лой совсем по иным причинам, нежели простое нежелание столкнуться с врагом лицом к лицу. Лой понимала -- сейчас и Ритор, и Торн доведены до крайности, на кон поставлено все, и пошла игра безо всяких правил. Она чуяла убийство.
-- Лой! Лой, что происходит?! -- Хор возник рядом неслышной тенью. В доспехах, а отнюдь не в бальном наряде. -- Я выслал дозорных, кругом полным-полно Воды. Уже полночь, их сила растет, а Торн привел самых лучших. С такой массой нам не справиться, они нас просто задавят магией. Лой, что случилось? Ты опять поцеловалась не с тем, с кем надо?
-- Напротив, Хор. Похоже, мне сейчас придется срочно целоваться... Милый, ты ведь отвернешься, правда? -- даже сейчас она оставалась сама собой.
-- Неужели они хотят... -- Хор осекся.
-- Если только я хоть что-нибудь понимаю -- да, -- ответила Лой. -- Я пойду к ним, Хор. А ты поднимай наших.
-- Незаметно взять на прицел всех Водных? -- деловито осведомился Хор. Он слыл непревзойденным мастером рукопашного боя, стремительных и быстротечных схваток в темноте, когда непонятно, где враг, где друг. Но в вопросах, кому именно следует первым вогнать под веко крошечную отравленную стрелку, он полностью доверял Лой, и она никогда не ошибалась. Брать на прицел испытанных бойцов Торна могло стать началом конца клана Кошек; но кто может сказать, что Хор испугался?!
-- Ты с ума сошел, -- схватилась за голову Лой, не жалея тщательно уложенной прически. -- Вот это точно -- оскорбление. Наоборот, пусть они нас видят. Пусть поймут, что мы будем сражаться. До конца. А я... я сейчас обращусь к гостям. Я скажу, что происходит. И еще... придется сделать кое-что еще. Только ты, пожалуйста, не обижайся. Ради блага клана!