Выбрать главу

— А кто тогда? — спросил Черкашин, часто дыша.

— Оборотень. — Жека выставил посох вперед. — Его бы вывести на чистое место да задержать, — сказал он.

Кусты шагах в десяти затрещали, среди зарослей сверкнула пара глаз, раздался утробный низкий рык. Тут и там шумели ветки от быстро движущегося зверя.

Савельев и Топольский пошли вперед. Нео увидел, как Олег растопырил пальцы, которые, казалось, удлинились, теперь походя на когти хищной птицы. Сам Топольский тоже будто вытянулся, движения его были резки и быстры. Миххик нервно сжимал вспотевшими ладонями рукоятку меча, ловя каждый шорох и движение.

Волколак темной глыбой вылетел из кустов прямиком на Миххика. Савельев едва успел выставить клинок острием вперед. Оборотень налетел грудью на меч, — от сильного толчка Миххик пошатнулся, оступился и упал. Шкуру клинок не пробил. Оборотень навалился на Савельева, норовя ухватить за горло, но Топольский молниеносно оказался рядом, полоснул когтями-пальцами оборотня по ребрам, и плечом оттолкнул от Савельева.

Перевертыш взревел, дернув мордой к рваной шкуре, но тут же припал на передние лапы, готовясь к прыжку. Топольский неестественно широко разинул рот, зашипев, как змея, и демонстрируя длинные клыки. Он в миг перескочил через Миххика, и, выбросив вперед руку, попытался хватить волчью морду. Оборотень увернулся, рванул вперед, ударив вампира лапами в грудь, попытался свалить, но Топольский ловко извернулся, вцепился волколаку в шею, оттолкнулся ногой от земли и оседлал серого, быстро сжав руками глотку. Оборотень встал на задние лапы, встряхнулся, пытаясь избавиться от Олега, но тот держался цепко. Из пасти зверя вырывались сдавленные хрипы. Савельев с криком бросился вперед, выставив меч и метя оборотню в грудь. Меч угодил меж ребер, но шкуру опять не пробил.

— Да что ж такое! — удивился Миххик. Справа от него пронесся Нео, в его руке блеснул тонкий кинжал, он уже был готов заколоть зверя, но споткнулся о кочку и упал.

— Стойте!.. Стойте!.. — раздался крик бегущей к ним бабки. Жека воспользовался замешательством и взмахом посоха метнул в перевертыша клубок бледно-синего света. Волколак дернулся и остолбенел.

— Стойте… не убивайте… — запыхавшаяся старушка в ночнушке встала перед оборотнем, расставив руки. Глаза ее влажно блестели. — Пожалейте, люди добрые… не убивайте… — сквозь плач причитала бабушка. Она опустилась на колени и заплакала.

Подошел Жека, спросил жестко:

— Внучка?

— Внучка… — всхлипывая, ответила хозяйка. — Прошу, не убийте…

— Кто наложил заклятье? Отвечай! — зло пошипел Жендальф. — Не вздумай врать — учую ложь — сожгу обеих.

Бабушка закрыла лицо ладонями, зарыдала.

— Ну! — крикнул Жека.

— Колдун один… с подмастерьем у нас годков пять тому гостевали… напился он… да и полез к Анэсе… А она ему иголку в причинное место да и всадила… Долго мучился… колдовал над промежностью… а потом и навел на внученьку порчу… Мы из деревни и ушли в лес из-за ей…

Бабка зашлась плачем.

— Имя колдуна! — крикнул Жека. — Тебе известно имя?!

Старуха всхлипнула и уставилась на мага.

— Подмастерье звал его мастер Иттис. Как счас помню…

Жендальф скривился, махнул Топольскому, все еще державшего оборотня за шею:

— Слезай, теперь не убежит, — Олег нехотя разомкнул хватку, спрыгнул на мокрую от росы и волчьей крови траву.

— Не губите, господин чароплет, молю…

— Не убью… — глухо сказал волшебник, опустившись перед замершим на дыбах волколаком, и принялся чертить концом посоха странные символы на проплешине. Вычурные знаки засветились голубоватым светом. Закончив, Жека отступил на шаг и коснулся палицей самой яркой закорючки в кругу других, и медленно повел тростью вверх. Горящие на земле знаки оторвались от земли, заколыхались, следуя воле волшебника, повисли причудливой вязью в воздухе. Маг выбросил палицу вперед и колдовское клеймо легло на волчью грудь. В воздухе запахло паленой шерстью. Бабка всплеснула руками, вновь зарыдала.

Массивные передние лапы зверя дрогнули, выгибаясь, хрустнули суставы. Когти удлинились, преображаясь в пальцы, вытянутое туловище съежилось, шея и морда втянулись…

Постепенно лик волка отступал, обнажая белое тело юной девушки. Когда обращение завершилось, Анэся обмякла и повалилась на землю.

Волшебник устало сгорбился, и поплелся к избе.

— Что-то притомился я, — буркнул он. — Пойду спать.

Ночной лес тихо шумел. Чуть в стороне от троицы друзей ревела бабушка. Где-то в чаще тревожно ухал филин.