Я отправился домой. Даже если пресекающие заметили мою отлучку, они могли решить, что просто упустили меня, когда я пошёл гулять. Какая опасность может исходить от пятнадцатилетнего пацана? Разве что жизнь прошлую вспомнит, но откуда он возьмёт столь сильные переживания? В тихом городке, где вероятность смертельно испугаться стремится к нулю, а от девушек, к которым он испытывает хоть какие-то чувства, его ограждают.
Страх, любовь и ненависть. Наверное, самые сильные эмоции. От них меня ограждали и, надо сказать, пресекающим это удавалось в течение долгого времени.
Дома был только брат. Мама и папа ещё не вернулись с работы.
— Слушай, Вань, — обратился я к нему, — можешь себе представить такую ситуацию, что ты забудешь меня?
— То есть?
— Ну, то есть подойдёт к тебе незнакомый человек, спросит: "Есть у тебя брат?". А ты ответишь: "Нет". Подойду я, спрошу: "Узнаёшь?". А ты скажешь: "Нет".
— Ты это к чему? — спросил брат, посмотрев на меня, как на полоумного, ещё чуть-чуть и покрутил бы пальцем у виска.
— Да просто… Захотелось узнать…
— Ни склерозом, ни маразмом не страдаю, так что вряд ли забуду.
— Ясно, — усмехнулся я. — Но "вряд ли" — это не значит "не забуду".
— Всякое может быть, — пожал он плечами, не понимая, к чему этот разговор.
Я тоже не понимал, к чему задал такой вопрос. Как будто Ванька мог ответить: "Конечно, я тебя забуду, пресекающие постараются" или "Я не забуду, как бы ни пыталась организация стереть воспоминания о тебе".
Бред…
Мне нужно было придумать, как изменить будущее. Я оставил Ваню одного и отправился прогуляться по городу. Пусть пресекающие тоже не сидят на месте.
Вот интересно, как за мной наблюдают? Сидят перед экраном монитора и наблюдают за движущейся точкой? Или же находятся где-то недалеко от моего подъезда и, как только я покидаю квартиру, срываются с места и следуют за мной, держась на безопасном расстоянии? Надо будет спросить у Ксюши. Если не забуду. Если вернусь в настоящее, в котором мы останемся союзниками.
Я прогуливался по городским улицам и думал о том, что хочу изменить. В идеале набралось не мало. Во-первых, нужно было предотвратить смерть Сани. Во-вторых, сделать так, чтобы мама и папа не забыли обо мне. А Даша не должна услышать этих глупых слов о том, что у меня нет любимой девушки. И это всё с учётом того, что я хотел бы сохранить положительные моменты настоящего, которое для меня стало будущим.
Пытался представить, что должен сделать в тот или иной момент, но тут же отсеивал все пришедшие идеи. Каждая из них могла сделать лишь хуже. Не было даже минимальных гарантий, что станет лучше. Конечно, можно было просто отказаться от встречи с Саней, когда получу записку от него. Но теперь уже я этого не хотел. Слишком глубоко погрузился в дела помнящих, чтобы позволить организации контролировать их жизни. Контролировать мою жизнь.
Часовая прогулка ни к чему не привела. Я лишь отметил, что город почти не изменился за два года. Лишь некоторые здания, которые в моём времени уже заселили жильцы, сейчас только начинали строить. И несколько магазинов поменяли вывеску на более яркую. В остальном всё те же улицы, парки, аллеи.
Что мне делать? Что изменить, чтобы вернуться в лучшее настоящее?
Я думал о том, что у меня в запасе ещё четырнадцать дней, и осознавал, что большинство из них мне не понадобятся.
Хотел встретиться с Дашей, чтобы за два года наши чувства стали лишь крепче и глупые фразы не разрушили их, но понял, что знакомство сейчас может даже не завязаться. Может быть, для того, чтобы она меня полюбила, нужно помочь её сестре? Наверное, Саня был прав. Всё должно быть так, как есть, и незачем это менять. Незачем преобразовывать прошлое, нужно работать над настоящим. Иначе всё может пойти далеко не так, как ты хочешь, и не раз успеешь пожалеть, что решился что-то менять.
Я вернулся домой и занялся повседневными делами. Решил отвлечься от мыслей об изменении настоящего. Сегодня уже ничего дельного не придумаю. Как писатель, который пытается придумать сюжет для нового рассказа. Чем больше он мучает мозг, чем дольше выдавливает из себя, тем менее интересной и живой получается идея. Да не только писатели. Большая часть идей и решений появляется из воздуха, из услышанного на улице слова, из увиденного события, из прочитанной книги или увиденного сна. Всё остальное — развитие рождённой идеи. Рождается мгновенно, развивается — неимоверно долго.
Я решил дать отсрочку голове и дождаться зарождения идеи. Не забывать о настоящем, но и не мучить себя им.
— Уезжаем? — спросил Миша у Лины, когда Алексей отключился. — Скоро могут объявиться пресекающие. Мы, конечно, постарались уйти, но сама знаешь… Не нужно очередной стычки с ними.
— Да, сейчас поедем, — ответила девушка, — парень должен очнуться часов через пятнадцать. Если изменит прошлое — хорошо. Если нет, есть запасной план, — с этими словами, она несколько раз сложила лист бумаги пополам и положила его в карман джинсов Лёши. — Идём, — обратилась она к мужчине, покидая больничный кабинет.
— Что там? — спросил Миша.
— Интересная история. Парень должен это прочитать. Сюжет волнует и интригует, — усмехнулась Лина.
Сутки прошли, а идея не подвернулась. Так можно было и весь отведённый срок прождать. А ждать я не любил. И тем более ничего не делая, уповая на случай или на другого человека.
Я сел за стол и записал на листочке то, что хотел изменить:
Смерть Сани
Обида Даши
Стёртые воспоминания родителей
Несколько минут разглядывал эти записи, перебирая в голове варианты действий. Ничего дельного не приходило в голову. Казалось, что нельзя изменить хотя бы два фактора в лучшую сторону.
Как убедить Саню не ехать к банку, если сам в это время находишься за решёткой? Можно, конечно, написать записку, чтобы её получил я из прошлого, как только разум вернётся на место. Правда, таким образом можно исправить лишь отношения с Дашей. Да и кто сказал, что прочитав записку, я не забуду о ней через два года? Забуду и даже раньше.
Взгляд ещё раз пробежался по записанным фразам. Размашистый почерк. Все говорили, что он неразборчив, но я без особых проблем мог прочитать написанное. Хотя, бывало, встречал людей, которые не могли разобрать то, что наскребли сами.
Рядом с фразами о том, что нужно изменить, записал события, которые позволили им произойти. После долгих раздумий и сомнений, получилось следующее:
Смерть Сани — Из-за того, что убил насильника, попытался стать героем.
Обида Даши — Из-за того, что сказал в интервью об отсутствии любимой.
Стёртые воспоминания родителей — из-за того, что уехал из города.
Можно было просто не уезжать из города.
Я вновь задумался о том, что мог бы проигнорировать записку. Но нет. Обещал помочь помнящим. И даже не это обещание останавливало меня. Скорее нежелание позволить пресекающим контролировать жизни. Мешать жить мне. Судьбы других помнящих, не зависящие от организации, были лишь в качестве приятного приложения к тому, что я буду решать, как поступать сам. Без вмешательства пресекающих.
Я посмотрел на записи ещё раз и, зачеркнув второе событие, написал чуть выше:
Смерть Сани — Из-за того, что убил насильника, попытался стать героем.
Из-за того, что убил насильника, произошло интервью
Обида Даши — Из-за того, что сказал в интервью об отсутствии любимой.
Стёртые воспоминания родителей — из-за того, что уехал из города.
Хотя, если бы не было интервью, если бы в каждых новостях не рассказывали обо мне, Даша бы не узнала, куда я пропал на столь долгий срок. Могла бы обидеться на то, что я исчез из её жизни.
Почему всё так сложно?..
Третий пункт исправить было невозможно. Значит, нужно заняться первыми двумя. Как не допустить смерти Сани и не обидеть Дашу? Идей не было… Совсем…