— Ну и как тебе город? — спросил, протирая очки, Андрей.
— Да вы же ничего посмотреть не даете, сразу в кабак затащили.
— А успеем посмотреть, сейчас вот перекусим… и пойдем — на Женю водка уже оказала первое, взбадривающее, действие.
— Я вот не понял, а чего у вас церквей столько, и все новые. На Комсомольской площади, в центре, и то церковь. Уже или площадь бы переименовали, или церковь не строили.
— А у нас в последнее время все прямо офигели по религии — Евгений начинал входить в раж — даже вместо планетария церковь! До революции польский костел был. А теперь — ни поляков, ни католиков… но церковь!
— Вот если бы ты летом приехал — Андрей разлил остатки бутылки — мы бы на набережной посидели. Девки, пиво — сказка. По широкой лестнице, если спускаться отсюда, со стороны Комсомольской площади, попадаешь на широкую набережную — везде литые чугунные ограждения, под старину фонари. И как в сказке: налево пойдёшь — на пляж попадёшь, направо — на стадион имени Ленина. Ну а прямо — Амур, тоже широкий.
— Да я уже понял, что у вас здесь все широкое и с размахом — Олег пытался наколоть на вилку широкий, но очень тонкий кусочек карбоната. В конце концов плюнул, и отправил его в рот рукой.
— Ничего ты еще не понял, вот на машине обратно поедешь — тогда и поймешь. А поезд не считается, ты бы еще самолетом прилетел и через иллюминатор масштабы оценил.
— Зато у нас можно за триста рублей купить здоровенный пакет огромных крабов, и наесться от пуза, — Евгений подхватил рукой крабовое мясо, и отправил в рот, — а вот у вас крабов можно купить?
— Чего нет, того нет, но есть раки! Не огромные, и не по триста рублей пакет, но закусывать можно! — все ухватились за стаканы, и дружно выпили.
— Слушай, Андрюха, а чего у вас как лето, так каждый год тайга горит? — Олег вертел в руках опустевшую бутылку. Спирт «люкс», никакими орешками не пахнет.
— Ну так мебель в Китае дорогая, если из качественной древесины. А горит у нас исключительно самая лучшая тайга.
— Эээх, богатый у вас край…
— Ага — подключился Евгений, заказывавший еще одну бутылку — вот в прошлом году во Владивостоке воды не было. Нет, ты представляешь, обычной питьевой воды! А Владивосток, считай, пограничный город. Границу перейдешь — все есть! И уголь, и мазут, и вода. Обратно перейдешь — ничего нет. Расстояние между местом, где все есть, и местом, где ничего нет — один километр. А ты говоришь масштабы! Впрочем, это уже не наш край.
— Да, парни, так дело не пойдет! Мне еще завтра с утра на рынок, машину выбирать — Олег подозвал официантку, и принялся заказывать на всех горячее.
— А остров Даманский помнишь? Ты же попозже нас родился.
— Ну, на пару лет то всего, нашли молодого — Олег принялся наливать по рюмкам холодную прозрачную жидкость из только что принесенной заботливой гейшей второй бутылки — как же, песни про героев-пограничников пели. Застава почти полностью полегла, но не пустила узкоглазых супостатов в каких-то невиданных количествах. Даже памятник там есть!
— Нет там никакого памятника! Ничего нет. И земля эта теперь принадлежит тем самым супостатам. Собственно, и земли-то нет. Взорвали вместе с памятником и братской могилой героям-пограничникам. Вот так, без войны, без единого выстрела — Евгений, похоже, испытывал на себе вторую стадию воздействия водки — становился слегка агрессивным.
— Есть такое дело — поддержал друга Андрей — главное пятнистый уродец не отдал, когда все разваливалось, алкаш не отдал, когда все сами разбегались, кто хотел, а мутный ГБ-шник тихо и молча отдал. И никто об этом не узнал, в стране, со свободной прессой. Вы же про нас вообще ничего не знаете, у нас тут как бы отдельная страна. Со своими, надеюсь, временными трудностями. Нужно только немного перетерпеть!
— Да разве в ГБ-шнике дело? В России последние две тысячи лет временные трудности — то тевтонцы, то Орда, то ляхи, то французы, то немцы. И все время надо только немного перетерпеть. — Олег отправил в рот помидор, — А о более раннем периоде просто данных в летописях не сохранилось. Хотя тоже, наверное, терпели…