— Нам нужен скотч. Гвозди, канцелярские кнопки, скобы. Строительный степлер. — перечислила я.
— А где все это можно достать?
— Может, в «Уолмарте»? — предположила я. — У них там всего навалом.
— Отлично, поехали туда, — ответил Зеки, явно сдувшись.
— А может, попытаемся в другой раз?
— Нет, — ответил он крайне раздраженно, — мы должны сделать это сегодня.
— Ладно. Тогда в магазин.
«Почему, — думала я про себя, — истинное произведение искусства так трудно создать? Почему никогда не получается в точности так, как ты себе это представляешь? Почему мы с Зеки обречены вести жизнь художников?» Но мы все исправим, решила я. Поедем в «Уолмарт». Ничто нас не остановит.
В магазине мы сразу же разделились, и я купила строительный степлер и скобы к нему, а Зеки отправился в другой ряд и приобрел клейкую ленту и кнопки, то есть именно то, что, по нашему мнению, купил бы любой преступный гений. У меня слегка кружилась голова, пока я наблюдала за Зеки и кассирами, и мы оба улыбались — так были счастливы, что приблизились к своей цели. Мы встретились у входа, и там я заметила доску объявлений с фотографиями пропавших без вести детей и всякими официальными уведомлениями.
Я полезла в карман и вытащила ту самую скомканную копию. Зеки встревожился и инстинктивно потянулся за ней, но я отвела руку в сторону.
— Прямо здесь? — спросил он, и я кивнула.
Отдала Зеки сумку с покупками и как можно тщательнее разгладила бумагу, что придало картинке некий характер, сделало ее похожей на старую карту или что-то в этом духе. Кнопкой, вытащенной из одного из объявлений о пропавших детях (мальчик по имени Закари, который исчез два года назад), прикрепила наше художество в углу доски. Мы постояли перед нашей картинкой пару секунд, вперившись взглядом в ручищи и мои слова. Смотрелось неплохо. В этом-то и фишка: когда у тебя больше ста копий, не надо сильно волноваться, что ошибешься с их размещением. Если разместить их в достаточном количестве, искусство все остальное сделает само.
— Выглядит классно, — сказала я Зеки, а он лишь кивнул в ответ. Кажется, он здорово нервничал, все оглядывался по сторонам — вдруг нас кто-то застукает, — хотя на самом деле никто не обращал на нас внимания.
— Ну что ж, продолжим, — сказала я, мы сели в машину и помчались обратно на площадь, оставляя позади частицу себя и надеясь, что ее обнаружат другие.
К тому времени, как я высадила Зеки и вернулась домой, мы с ним разместили шестьдесят три копии, работая с максимально возможной скоростью и нигде не спалившись. Мы крепили их скобами к телефонным столбам, приклеивали скотчем к окнам офисов, прятали в сложенном виде в проходах между полками продуктового магазина. Сплошняком заклеили кирпичную стену за кинотеатром. Побросали некоторое количество в выбранные наугад почтовые ящики по пути к дому бабушки Зеки. И у нас по-прежнему оставалось полно копий. Хотя, как по мне, их и близко не было столько, сколько надо. Нужно было еще больше. Чтобы развесить их по всему городу. Я жалела, что у нас нет самолета, а то бы мы летали над Коулфилдом и сбрасывали листы на головы ничего не подозревающих горожан. Наверное, мы испытывали нечто подобное наркотическому опьянению. Кайф оттого, что мы делаем нечто странное, не зная, к чему это приведет. Я допускала, что мои дикие братцы испытывали подобное не раз и потеряли к этому всякую чувствительность. Однако для нас, двух примерных ботанов, это было классно. И мы были вместе. Мы даже не целовались, потому что для этого мы были слишком заняты. Один из нас бросал взгляд на другого, и тот непременно пристраивал очередную копию, приклеивал ее, так сказать, к миру. Нам было это важно. Мы были важны.
Так вот, когда я высадила Зеки возле его дома, слишком робея, чтобы войти внутрь и познакомиться с его мамой и бабушкой, он нежно поцеловал меня в щеку и произнес:
— Ты мне очень нравишься.
— И ты мне, — ответила я.
— Мы ведь продолжим? — спросил он, имея в виду, как мне показалось, сразу все: наши постеры, мой дом, поцелуи, печенье «Поп-тартс», игру в прятки на каждом квадратном сантиметре городского пространства.
— Все лето, — ответила я.
— А может, и дольше, — с надеждой произнес Зеки, отчего я покраснела.
Я поцеловала его в губы, и он ушел. По дороге домой я оставила машину с работающим двигателем перед знаком «движение без остановки запрещено», прикрепила к нему скотчем одну из копий и бегом вернулась в машину, ощущая себя способной на многое. Я вела машину по жилым улицам со скоростью, ровно на пять миль превышающей допустимую. Мне казалось, что я лечу.