— Может, она такая и есть, — ответила я. — Я не вполне уверена, что она существует.
— Ты такая странная, мама, — улыбнулась Джуни. И тут же, словно это не имеет никакого значения, потому что она уже успела об этом забыть, говорит: — Послушай, как я играю на этих потрясных барабанах!
У меня еще оставалось время. Я села на диван и принялась наблюдать за тем, как дочь, взяв две деревянные ложки, самозабвенно колотит по своей ударной установке. Сердце глухо билось в груди. «Все закончилось, — внушала я себе. — Все давно закончилось».
Все только начиналось. Только начиналось.
Часть I. Окраина — это лачуги, и в них живут золотоискатели
(Лето 1996 года)
Глава первая
В городском бассейне Коулфилда происходило следующее: раздавался свисток, и всем, кто находился в воде, приходилось из нее выскакивать, после чего мы выстраивались в ряд, переминаясь с ноги на ногу, поскольку бетонный пол был таким раскаленным, что обжигал ступни. Затем спасатель, едва ли старше меня (мне было шестнадцать), светловолосый качок, похожий на «плохого парня» из подросткового кино и совершенно не собиравшийся никого спасать (если кто-то и впрямь начнет тонуть), выкатывал жирно смазанный толстым слоем вазелина арбуз; благодаря вазелину арбуз блестел, словно переходил из твердого состояния в жидкое. Спасатель или один из его злых двойников, порой еще более накачанный, с неряшливыми усишками, ронял арбуз в воду и отпихивал его к середине бассейна.
По их свистку надо было прыгнуть в воду, и тот, кому удавалось доставить арбуз к бортику бассейна, его выигрывал. Чтобы получить шанс на выигрыш, требовалось действовать сообща, поэтому игра превращалась в своего рода бандитскую разборку, в ходе которой мальчишки попросту дубасили друг друга, а арбуз выскальзывал у них из рук и уплывал вдаль, точно запоздалая мысль. К тому моменту, когда арбуз наконец добирался до бортика, он был исцарапан, побит, из него сочилась красная мякоть, и съедобным он казался разве что тому, кто его выиграл. Мне хватало ума в это не лезть, хотя меня и бесило, что девчонки никогда в не участвуют в игре, как будто мы были слишком хрупкими для подобных вещей. Впрочем, в тот единственный раз, когда я попыталась побороться за арбуз (мне было двенадцать), какой-то пожилой дядька с вытатуированной на предплечье змеей заехал мне локтем в лицо и чуть не вышиб передние зубы.
Мои братья-тройняшки прекрасно годились для битвы за арбуз, так как к своим восемнадцати успели здорово вымахать. Были они довольно дикими и обладали не только физической силой, но и психической, делавшей их невосприимчивыми к боли; и эту силу они постоянно испытывали друг на друге. Однако они тоже не участвовали в битве, пользуясь моментом, пока все загипнотизированы арбузом, чтобы красть деньги и еду из оставленных без присмотра сумок.
Я стояла возле бассейна на покрытых волдырями ногах и размышляла, почему бы мне, собственно, не лечь на полотенце и не подождать, пока я смогу спокойно войти в воду и… что? Просто бродить вдоль бортика, чтобы никто не подумал, что я одинока? Я терпеть не могла этот бассейн, однако кондиционер в доме накрылся и, пока его починят, пройдут еще сутки. Я продержалась целых два дня, обливаясь потом и чувствуя себя несчастной, но в итоге в то утро села с братьями в их минивэн. Если честно, раз уж мне пришлось сюда приехать, хотелось поглядеть, как мальчишки будут драться за эту хреновину. Хотелось послушать крики и проклятия. Увидеть насилие, творимое ради веселья.
С противоположной стороны бассейна за мной наблюдал какой-то паренек. Он был худеньким и нервным, примерно моего возраста, и всякий раз, как я ловила его взгляд, он улыбался странноватой улыбкой и начинал пристально смотреть на воду, которая так ярко отражала солнечные лучи, что слепило глаза. Потом я потеряла его из виду. Спасатели вот-вот должны были засвистеть в свои свистки. А потом я почувствовала чье-то прикосновение к локтю, почему-то показавшееся мне очень дружественным и необычным, чьи-то пальцы на своем шершавом, костлявом локте. Моментально развернувшись, я увидела того самого паренька, черноглазого, черноволосого, с белоснежными и очень неровными зубами.
— Привет, — сказал он, а я отвела от него локоть.
— Не дотрагивайся до людей, которые не любят, когда до них дотрагиваются, — сказала я ему.
Паренек примирительно поднял руки, неожиданно смутившись. Ну кто смущается, дотронувшись до локтя девушки?
— Извини, — сказал он. — Извини. Я здесь новенький. Недавно сюда переехал. Никого не знаю. Наблюдал за тобой. Похоже, ты тоже никого здесь не знаешь.