«Надо же, какая гадость… – подумал Бражников. – Евпаторийский центр им сообщил об опасной траектории обломка. Перестраховщики хреновы. Ну, сами теперь и рассчитывайте импульс. Вся методология у меня. И хрен с ней кто-то разберется».
Он снова закашлялся. На зеленой форменной рубашке остались капли розовой пены. Но определить цвет на экране бытового телевизора было очень сложно, поэтому Пичугин, закончивший смотреть запись, лишь недоуменно хмыкнул.
– Что с ним? – осторожно спросил он у Ковалева.
– С этим сейчас разбираются. Дистанционно.
Пичугин удивленно поднял брови.
– Да, дорогой мой, бункер вскрывать не стали. Одна из версий – применение неизвестного бактериологического оружия. Никто, как ты понимаешь, не будет рисковать целым гарнизоном. Так что их заперли там, до выяснения обстоятельств. Но меня волнует другой вопрос. Не что с Бражниковым, а почему, и почему вдруг именно сейчас?
Пичугин напрягся. Тон куратора ему не понравился. Сквозила в нем угроза, хотя и не явная. Ковалев смерил агента взглядом и сказал напрямик:
– Я не верю в случайности. Бражников или отравился, или заболел. И то и другое время от времени случается с обычными людьми.
– Время от времени? – Пичугин нашел в себе силы усмехнуться. – Миллионы людей от этого умирают.
– Обычных людей. – Ковалев кивнул. – Но Бражников ведь к ним не относится. А уж то, что происшествие случилось в бункере, во время выполнения серии экспериментов, исключает, на мой взгляд, элемент случайности полностью. Понимаешь, у меня такая работа. Если где-то запахло серой, я просто обязан не обдумывать версии, а тут же принять самую страшную, то есть появление самого дьявола. И действовать исходя из этого. В данном случае я обязан принять версию террористического акта. Ты понимаешь, что это значит для тебя лично?
– Понимаю, – со вздохом ответил Пичугин. – Получается, что кому-то стало известно об изысканиях Бражникова, а я это проглядел.
– Именно так. Соображаешь. Хреновое дело, да?
– Хреновое, если это диверсия.
– А у тебя, значит, сомнения? – Ковалев вздернул брови.
– У вас ведь тоже сомнения, – спокойно ответил Пичугин. – Если бы у вас не было сомнений, вы бы сейчас уже озвучивали отчет в штабе, а не беседовали со мной. Максим Константинович, меня, чтобы мотивировать, совсем не обязательно брать за яйца, как вы привыкли. Я и так в достаточной мере мотивирован на сотрудничество с вами. Никогда и никому не давал повода считать себя скотиной неблагодарной.
– Ладно, остынь! – Ковалев усмехнулся, чтобы снять возникшее напряжение. – Привычка чекиста, ты же понимаешь. Видишь яйца, возьми в руку, а если взял, то сожми их, да покрепче. Тем более что один-то случай был. А такое пятно, сам понимаешь, смыть о-очень сложно.
– Я понимаю. Потому и говорю, что со мной это излишне. Если вам нужна моя помощь, я с удовольствием впрягусь без всех этих мотивирующих приемчиков, которые я, как и вы, проходил. А случай, который вы вспомнили, – это рок, невезуха, куча дерьма, в которую любой может вляпаться. И я за него уже расплатился с лихвой. И карьерой заплатил, и здоровьем. Хотя по выслуге мог бы уже до полковника дослужиться, а сейчас так и застыл на капитане запаса. Этого мало?
– Хорошо, хорошо. Я действительно хочу быть уверен. Ибо, если я заявлюсь в штаб с отчетом о вероятном применении бактериологического или химического оружия на сверхсекретном объекте, а потом это окажется ошибкой, меня самого возьмут за упомянутый тобой мотивирующий орган. Видишь, дорогой мой, я играю с открытыми картами. Так что хватит дуться. Не мальчики оба. И, поверь, даже если ты где-то что-то промухал, я не буду тебя за это прессовать. Но все обстоятельства выяснить надо. Чем скорее, тем лучше. Это ведь палка о двух концах. Перестрахуешься, поднимешь всех на уши без причины, дадут на орехи, сколько не унесешь. Но и если не отреагируешь вовремя на опасную ситуацию, получишь еще крепче. И еще, если я припомнил тебе старый грех, то и там, – генерал поднял палец, – припомнят.
– Но что конкретно вы от меня хотите? Я же не могу попасть в бункер и выяснить детали у Бражникова. Это вы бы и без меня сделали, если бы было возможно.
– Верно, – согласился Ковалев. – Но ты у нас в чем спец? В анализе разрозненных открытых источников. Подумай, на чем можно сфокусироваться, где ты или кто-то еще мог допустить прокол. Видео посмотри, может, заметишь какие-нибудь важные детали.
– Я уже заметил, – спокойно сообщил Пичугин. – На записи признаки болезни определяются только у Бражникова. Одно это ставит под большое сомнение если не теракт, то применение бактериологического оружия именно по бункеру – точно.