— Ты опоздала, — прошептал он, кусая и целуя меня, — ненавижу, когда ты опаздываешь.
Я обняла его за шею и засмеялась.
— Ты ненавидишь слишком много вещей.
— Но я люблю тебя.
— Ты всегда будешь любить меня, правда? Что бы ни случилось?
Натан отстранился и вопросительно посмотрел на меня. Он всегда всё понимал, причём задолго до меня. Я погладила его руки на своей талии. Они были обнажены. Сильные. Мне нравилось, как менялось его телосложение. С тех пор как Натан покинул Париж, он стал более внушительным. Он также отрастил бородку, которая делала его, если возможно, ещё более обаятельным. Я прикусила губу, страстно желая его. Лето заканчивалось, но в тепле кожи Натана я могла уловить след того времени года, которое любила больше всего на свете.
— Что ты скрываешь от меня, Миранда?
— Ничего особенного. Ты говорил с Домиником?
Натан закатил глаза.
— Я уже говорил тебе, что не собираюсь налаживать связи.
— Он твой брат. И заслуживает того, чтобы знать, что с тобой случилось.
— О, но Доминик знает. И он разумно держит дистанцию.
— Рано или поздно тебе придётся его простить. Он простил, — я ждала, что Натан, как обычно, ответит каким-нибудь ехидным замечанием, но он молчал, словно ему всё равно. Но это было не так. Фотография, которую Натан так долго хранил на столе в своём кабинете, теперь гордо стоит в нашей гостиной. Я вздохнула. — Даю время до следующей весны, чтобы уладить отношения между вами.
Он бросил на меня свирепый взгляд.
— Иначе, что ты собираешься делать? Снова уедешь может быть, навсегда?
Я ласково улыбнулась и погладила его по лицу.
— Пределы мы установили вместе. Максимум сорок пять дней подряд в разлуке, минимум семь ночей вместе каждый раз, когда я возвращаюсь.
— И никаких секретов, — напомнил он язвительно.
— Конечно. Никаких секретов.
Это было важным пунктом нашего соглашения, поскольку никто не может оставаться по-настоящему свободным, пока у него есть секрет, который он скрывает. Поэтому с тех пор, как мы решили быть вместе, мы всегда рассказывали друг другу всё. Или почти.
На самом деле оставалась ещё одно, последнее…
— Я уже говорила, что ты сводишь меня с ума, когда злишься?
Натан сначала улыбнулся, а затем прижал меня к одной из шпалер, удерживающих виноградные лозы, и просунул руки мне под юбку.
— Уверен, при других обстоятельствах я нравлюсь тебе гораздо больше.
— А как насчёт меня? — спросила я, обхватив его ногами. — При каких обстоятельствах тебе нравлюсь я?
— Голая, — он прикусил по контуру челюсти, уколов бородой кожу, — охваченная желанием. — Натан скользнул пальцами по моему бедру, преодолел барьер нижнего белья, и проник в меня. — И по возможности послушная.
— В последний раз, когда мы виделись, я была такой по всем пунктам, — прошептала я, а мой голос ломался от волнения.
Натан снова уставился на меня, будто хотел убить.
— Это было сорок пять дней назад. Ещё один день, и я бы поехал за тобой.
— Возьми меня сейчас. Здесь.
Натан едва слышно вздохнул, затем огляделся вокруг.
— Я знаю, что тебе бы хотелось, — жестоко искушала я. Он облизал губы, а затем вернулся к прикосновениям. Внутрь. Наружу. Глубоко. Моя плоть сжалась вокруг его пальцев. Я вдруг обнаружила, что покраснела. Разгорячённая. И возбуждённая, как никогда.
— Ты сводишь меня с ума, — хрипло признался он. — Хочу тебя так сильно, что даже не можешь себе представить…
Я громко вздохнула.
— Хорошо, что я отменила свои предстоящие концерты. Так у нас будет больше времени для нас. Чтобы… любить друг друга.
В его глазах мелькнула зловещая вспышка, а пальцы перестали доставлять мне удовольствие.
— Ты отменила концерты?
Мужчина, который украл моё сердце, был человеком слова. Он обещал мне, что не будет влиять на мою карьеру музыканта, и так оно и было. Натан позволял мне уезжать постоянно и куда угодно. Иногда он сопровождал меня, иногда нет. Я знала, что он чувствовал каждый раз, когда я садилась в самолёт, но он никогда ничего не имел против. У него в жизни было всё, и теперь он хотел, чтобы так было и у меня.
Я заключила в свои ладони его лицо и прижалась губами к его губам.
У меня была музыка. У меня была любовь.
И теперь у нас будет остальное.
— Я проведу здесь следующие семь с половиной месяцев.
— Семь с половиной месяцев?
Натан — мужчина, было очевидно, что он не поймёт. В последний раз мы виделись сорок пять дней назад и провели вместе одну из самых прекрасных и самых свободных ночей за всю нашу жизнь.
Именно тогда это и произошло.
Я безмятежно улыбнулась ему. Счастливая. И влюблённая, как никогда.
— Я бы хотела, чтобы наш ребёнок родился здесь, что скажешь?
Натан странно посмотрел на меня. Впервые с момента нашего знакомства у меня сложилось впечатление, что он понятия не имеет, что сказать. Тогда я расхохоталась и увлекла его за собой в этом искреннем смехе, за которым он гонялся всю жизнь. Это продолжалось недолго, затем Натан положил меня на землю, обнажил мой живот и стал искать губами подтверждение того, что я только что ему сказала.
— Я стану отцом, — прошептал он, целуя мой живот.
— И Доминик станет дядей, — обхватив ладонями его лицо, я заставила посмотреть на меня, — ты до сих пор любишь его, не так ли?
Натан не ответил. Это было и не нужно.
Мы оба знали, — это правда и в глубине души, несмотря на всё, что между ними произошло, Натан хотел лишь одного — увидеть у своего брата ту самую улыбку с фотографии, которую он так и не смог позабыть.
— Не оставляй его за бортом, — умоляла я.
Натан положил голову мне на живот и закрыл глаза.
— Не буду.
Чуть позже я ощутила его улыбку. Вокруг нас пели цикады. Не было ни туч над нашими головами, ни сожалений в наших сердцах. Я подняла руку и нежно погладила его лицо, в то время как в мою грудь ворвалось совершенно новое осознание: следующим летом под этим же небом будет расти не только его виноград, но и наш малыш, наша семья… И наше счастье.
PLAYLIST
Deep Shadow, The hunger games
Crazy in love (Beyoncé cover), Sofia Karlberg
Code name Vivaldi, The piano guys
Afraid, The neigbourhood
Tourniquet, Evanescence
Faithfullness, Skin
Untill we go down, Ruelle
Up in flames, Ruelle