С помощью Ога обе девочки вновь оказались верхом на обеспокоенной лошадке. Травка, вцепившись в то, что новый хозяин назвал "лукой" седла, снова попробовала встать. Нок отвесила ей хороший подзатыльник и сразу же услышала низкий голос Ога:
- Не бей ее. Не смей бить ребенка.
Ничего себе, нашел "ребенка". Погоди, скоро узнаешь, хозяин, что это за ребенок. Может, даже в эту ночь химаи припрутся по душу Травки. И по их души заодно. Вот тогда посмотрим, обрадуешься ли своей покупке.
- Не отставайте, - велел хозяин и поскакал вперед.
Солнце совсем опустилось за худой пролесок, и даже розовые отблески успели погаснуть. Грозными стражами выглядывали из сумрака валуны, и казалось, что они думают невеселую, страшную думу. Точно перебирают в памяти все те обряды, что довелось им пережить. Даже бодрый Еж притих, перестал вертеть головой и, вытащив из мешка единственную рубашку, натянул на тело. Видимо, холод и страх пробрали и его.
Нок стало казаться, что под валунами прячутся какие-то тени, перетекают с места на место, точно живые, подвижные существа. И пялятся, пялятся на путников. Но это не химаи, в этом Нок была уверена точно. Химаев она бы почувствовала. Слишком часто ей приходилось обороняться по ночам от этих тварей.
Охотник повернул вправо, и кобыла его начала спуск вниз, куда-то в овражек. Послышался легкий, умиротворяющий шум воды, потянуло влагой. Усилившийся ветер донес запахи влажной земли и речных трав.
- Не надо бояться костей и химаев, - вдруг сказал Ог, оказавшись совсем близко. - Это вовсе не то, чего стоит бояться. Мы почти приехали, скоро сможем поесть и отдохнуть.
И действительно не успели проехать и пятидесяти шагов, как блеснула в темноте река, щедро отражая поднявшуюся половинку Аниес, засияли глупо и радостно звезды и шумно зафыркали лошади, почуяв воду и близкий отдых.
- Приехали. Спускайтесь. Еж, помоги девочкам. Я разведу огонь и приготовлю ужин, а вы сбегайте на речку и искупайтесь.
Нок вздрогнула при мысли о купании в черной воде рядом с проклятыми химайскими камнями. Ну, конечно, самое время для купания, чтобы пришли химаи и сожрали их всех. Схряпали, а кости раскидали около своих валунов.
- Не схряпают вас химаи! - Зло сказал Ог, повернулся и в упор посмотрел на Нок. - Ты будешь видеть свет от костра, и два моих пса будут рядом с вами. Пошли все трое и хорошенько отмылись. Ясно? Или повторить? Как вы должны отвечать своим хозяевам?
Нок торопливо сложила ладони, поклонилась, ответила:
- Да, господин... ой, да, Ог... простите, Ог.
- Все, простил. Смотри за ребенком и не смей ее бить. Ясно?
- Да, Ог, -торопливо ответил за Нок Еж.
Что сейчас произошло? Как хозяин угадал ее мысли? Случайность, или это его магия? Или это его воля, которая проникает во всех, даже в лошадей и собак?
Возражать не имеет смысла, да и какие права у рабов? Потому, осторожно всматриваясь во мрак и постоянно оглядываясь, Нок и Еж спустились к реке. Берег оказался мягким, удобным и песчаным. Вода не текла - медленно ползла, довольная и безмятежная. Несколько ив, склонившись, тянули ветви к реке, точно жалуясь на свою судьбу. Темнота расползалась из-под их ветвей и о чем-то тихо переговаривалась с ленивой водой.
Еж отошел немного в сторону, и один из псов тут же двинулся за ним. Травка и Нок остались в том месте, где хорошо просматривался костер.
Быстрыми движениями Нок скинула одежду, раздела Травку и, взяв ее на руки, вошла в воду. Охотник передал кусок мыла, которое пахло сосновыми и мятными маслами. Густая пена удивила и Травку и Нок. У мамы Мабусы они пользовались вонючим, серым мылом, от которого жутко щипало глаза. Потому обычно обходились просто водой. Только голову мыли специальными отварами из мыльнянки и лечебных трав.
А тут - настоящее, господское мыло, нежное и мягкое, которое буквально тает под руками и так славно омывает кожу, точно шелковые ткани прикасаются. Приятный запах и впечатляющая пена на время отвлекли от мыслей о химаях и людских костях. После Нок торопливо выстирала тунику и шаровары, натянула на себя рубашку. Прополоскала нехитрое одеяние Травки, а ее саму завернула в безрукавку Ежа. Что теперь поделать, запасной одежды у Травки нет, а ее собственная слишком воняла потом.
Пока она стирала, к ним приплыл Еж - он отлично умел держаться на воде. Мотнув мокрой головой, он весело заметил:
- Ну, вы и копуши. Я уже и вниз сплавал, и вот, до вас добрался. Вы закончили полоскаться?
- А ты штаны свои постирал? - вопросом на вопрос ответила Нок.
- Зачем? Я завтра снова их напялю.
- Ну, да, будешь таскать, пока коркой не покроются...
- Хозяин же носит свои, не стирает. Что я должен? Пошли, а то вот появятся химаи и слопают ваши юбки и штаны!
Нок вздрогнула, разогнулась и всмотрелась в яркое пламя костра. Ог что-то готовил в котелке, помешивал ложкой и даже не смотрел на собственных рабов. Доверяет, значит, собакам. Думает, что не подведут. А собаки - молодцы, тут как тут. Стоят обе, выжидают. Готовы защитить хозяйскую собственность и сопроводить, как только та двинется обратно.
-Ладно, пошли. Что будет на ужин?
- Хозяин сам готовит. А я думал, что он заставит тебя. Как думаешь, он захочет, чтобы ты этой же ночью отдала ему свою любовь? - без всякого смущения спросил наглый Еж и с интересом уставился на Нок.
Нок вздрогнула. Пальцы, держащие выстиранные вещи, задрожали. Глазам стало жарко, а сердцу совсем холодно.
- Не твое дело, - сухо отрезала она и, подхватив ковыряющую землю Травку, решительно зашагала к костру.
Только не это! Только не любовные обязанности! Только не в этом месте, не на голой земле, не у костра рядом с человеческими костями! Совсем не так надеялась она расстаться с девственностью и познать тайну любовных игр и утех.
У жаркого огня ее встретил хозяин. Глянул неожиданно весело, блеснул черными глазами, покачал головой и негромко сказал себе под нос:
- Вот глупые. Садитесь и ешьте. Тут овощная похлебка с салом, немного фруктов и пара лепешек. Лепешки у меня выходят не очень хорошие, но что есть. Я тоже пойду, искупаюсь. Не кричите и не смейте отходить от костра. А то точно съедят вас химаи. Они любят таких пустоголовых, как вы. И ребенка накормите обязательно.
Хозяин еще раз покачал головой, поднялся. Скинул с себя рубаху, прихватил небольшой холщовый мешок и ушел к реке.
Глава 13
Похлебка пахла пряными травами, салом и костром. Оранжевые языки пламени согревали - Нок продрогла, пока купалась. Подпихнув Травку поближе к огню, чтобы и она согрелась, Нок принялась расчесывать волосы девочке. Та дергалась, кривила губы, но не произносила ни слова. Удивленно смотрела на огонь, щурила глаза. Вот-вот сморит ее сон, и она уснет.
- Хотя бы Травка в эту ночь спала спокойно, - сказал Еж. Он громко сербал, уминая похлебку, и уши у него смешно двигались. - А то раскричится, и химаи тут же появятся.
- Ты снова болтаешь? Гляди, доболтаешься, - сердито зыркнула на него Нок.
Налила в глиняные миски себе и Травке похлебки, отломила кусок кривобокой, еще горячей лепешки.
- Слышишь? - вдруг сказал Еж и перестал чавкать. - Птица кричит. По-моему, это маса. Посчитай, сколько раз она прокричала. Один, два...
- Замолчала уже. Не сосчитали, - поморщившись, ответила Нок и сунула в руки Травке миску с едой.
Та схватилась за ложку и принялась есть так быстро, как не ела никогда в своей жизни. Наверное. Ничего себе, эта девочка, оказывается, умеет довольно хорошо работать ложкой.
- Вот, опять закричала, - встрепенулся Еж и принялся считать.
В темноте печальные короткие птичьи вскрики казались жалобным поскрипыванием. Нок невольно прислушалась. Всмотрелась в ряды выступающих из темноты редких сосен и кизиловых деревьев.