Ог даже не глянул на нее. Взлетел на вороную, легко дотронулся ладонью до холки, и послушная кобыла вновь пустилась в путь. Двинулись следом собаки, которым чудом удалось уцелеть под градом стрел. Путешествие продолжалось.
Птица угрюмо молчала. Ее донимала жара и постоянно дергающаяся Травка. Хотелось ругаться, хотелось пить. Сейчас бы они отдыхали в собственной хижине на дворе мамы Мабусы. Или купались на Песчаной косе, в прохладных водах залива. Жевали бы огурцы, лепешки и жареную рыбу, болтали бы о жизни. И было бы им хорошо и славно на родной земле.
За что духи отвернулись от нее? За что прогневались и прислали проклятого охотника Ога?
Путь хозяина пролегал через холмы и жаркие степи, покрытые хрусткими, высохшими травами. Щедрая река осталась далеко позади, и не попадались уже звонкие ручьи, да и сосны, с их дающим тень и хоть какую-то прохладу ветвями, тоже почти не встречались. Солнце обрушивалось на землю жестким белым гневом, и навстречу ему из серой земляной пыли поднимались только рыжеватые колючки с толстыми стеблями. Тут нет никакой еды: ни зайцев, ни оленей. Нет воды. Даже лошадей тут нечем будет накормить. Куда ведет их хозяин?
Наконец, светило опустилось за спину, и лучи его потеряли злость и жар. Ог повернул лошадь, маленький отряд направился в небольшую низинку, проехал рядом с выступающей скалистой грядой - неровной и рыхлой. Земля пошла под уклон, появились кусты шиповника и еще каких-то колючек.
- Переночуем тут, - крикнул им Ог, и показал рукой на узкий вход в пещеру.
Птица подумала, что придется спать грязной и липкой от пота, и тут же услышала голос хозяина:
- Тут неподалеку есть ручей, сходим к нему по очереди и искупаемся.
Прохлада пещеры немного уняла усталость, свежий воздух выгнал жар из легких. Лошади, почуяв воду, нетерпеливо замотали головами, зафыркали.
- Чем бы будем кормить лошадей, Ог? - закричал Еж, спрыгивая со своей кобылы.
Быстро же он подружился с хозяином. Болтает запросто, задает вопросы. И Ог тут же отвечает ему, приветливо и спокойно:
- У меня тут в пещерах припасены мешки с едой. Овес для лошадей, крупа и сушеные фрукты для нас. Картошки немного, моркови да яблок. Яблоки не должны были испортиться, воздух в пещере хороший.
Столько фраз сразу - и все для Ежа. А для Птицы у Ога не находилось ни одного слова, только хмурая усмешка, будто она, Птица, глупая девка, ничего не соображающая. Почему так?
Травка, оказавшись на земле, слегка покачнулась, тут же опустилась вниз и вцепилась в какие-то тонкие травяные стебли.
- Птица, заводи свою лошадь в пещеру, так велел Ог, - из сумрака вынырнул бодрый Еж, прихрамывая, подошел и подхватил малышку на руки, - ну, что ты так смотришь? Испугалась, что ли?
Птица дернула плечом, поморщилась. Еще чего доброго, этот Еж начнет ее утешать и давать советы. Этого только не хватало! Паршивый мальчишка для мытья полов будет жалеть ее и говорить - что делать!
Гордо подняв голову, Птица взяла повод, потянула и грубо велела:
- Но, пошла!
Лошадь мотнула головой, переступила, наконец, двинулась вперед.
После Ог сводил всех трех лошадок на водопой, оставив Птицу и детей вместе с собаками около разгорающегося костерка. А когда вернулся - мокрый, голый по пояс, то глаза его светились радостью и даже весельем.
- Дуйте к ручью, купайтесь. Вода прохладная, хорошая, - сказал он и улыбнулся.
Улыбка у него вышла такой доброй, такой славной, что Птица сама невольно растянула губы. Лицо хозяина преобразилось, черные брови уже не хмурились, губы не сжимались в презрительной гримасе.
- Давайте, не копайтесь, обормоты, - снова распорядился хозяин, - а я тут состряпую ужин для нас.
Узкий ручей бежал в самой низинке - сочился из холма множеством еле заметных дорожек, а после сливался в одну, шумливую и говорливую. Уходил вниз, в темноту, и трава около него росла хорошая, высокая. Этой травой и питались сейчас стреноженные лошади, около которых оставался один из верных псов хозяина.
В ручей, конечно, по пояс не залезешь, он слишком мелок и мал. Но можно просто поливать на себя ладонями. Хозяин снова дал мыло, и Птица не стала копаться. Искупалась сама, отмыла Травку. После приблизился Еж - ему Птица велела держаться в стороне и не глазеть, пока она сама раздета.
Когда вернулись в пещеру, хозяин уже закапывал в прогоревшие угли круглые картофелины, а рядом с костром лежали накрытые одеялом ветки.
- Картошка на углях получается замечательной, - весело протянул Ог, - и солонины у меня тут немного есть, ее тоже пожарим. Соленая козлятина - ели такую?
Еж мотнул головой и сказал:
- Не-а, мы все больше рыбу. У нас ее знаешь сколько?
- Знаю. Рыба и у меня дома есть, правда, речная и костлявая. Сам увидишь, когда приедем.
Еж вдруг посмотрел на хозяина и спросил, немного не смело:
- А где твой дом?
Сам при этом теребил сухую веточку и заметно нервничал. Раб осмелился задать вопрос своему хозяину - да где это видано? Совсем одурел Еж, что ли?
- Каньон Дождей. Я живу там, - совершенно спокойно и даже дружелюбно ответил Ог.
Подняв на него глаза, Птица растеряно моргнула. Вот оно, сбывается предсказание Хамусы! Языки костра зловеще вспыхнули, разлетелись множеством искр. Теперь огонь горел только с одного края кострища, маленький и угасающий. А в чуть светящихся углях лежала картошка.
- Я живу в Каньоне Дождей. Но пришлось делать изрядный круг, чтобы уйти от преследователей. Думаю, что не так просто преодолеть химаев и Речных людей, потому до нас они теперь не доберутся.
- А кто нас преследует? - осторожно спросил Еж и вытянул ноги к костру.
- Лучше вам этого не знать, - Ог поднял голову и глянул Птице в глаза.
Взгляд внимательный, серьезный. И какой-то добрый, что ли. Не было в серых глазах Ога злости, жестокости или раздражения. Даже издевки сейчас не было, но Птице почему-то стало очень неловко. Вновь почувствовала она силу хозяина и жесткую волю его. Все будет так, как он решил, несмотря на дружелюбность и ласковость. Но, может, он не станет причинять зла своим рабам? Ведь относится же он хорошо к Ежу?
- Ведунья Хамуса знает о Каньоне Дождей, - совсем тихо сказала Птица и опустила ресницы.
- Это я тоже знаю, - тут же ответил Ог, - больше она не посмеет кидать кости на меня. Да и карта, по которой она гадала, сгорела в огне. Думаю, я достаточно напугал Хамусу.
Птица вздрогнула, потянулась пальцами к правому запястью и, ощутив гладкую пустоту кожи, потрясенно проговорила:
- Так это ты сделал пожар у Хамусы?
- Да. Я всегда чувствую, когда на меня колдуют. Не люблю этого. Каньон Дождей большой, и там у меня свои люди. Жрецы не осмелятся напасть в тех местах. А тут они нас не найдут и не догонят.
- Ты думаешь, что жрецы гонятся за нами? - удивленно вытаращился на Ога Еж. - Зачем им это? Ты ведь честно купил Птицу и Травку. И меня тоже...
- Лучше вам пока не знать. Спите спокойно. Тут они до нас не доберутся. С химаями мне легко справится, да и с Речными людьми тоже. Но со жрецами будет настоящая битва, и мне не хотелось бы ввязываться в это. По крайней мере сейчас.
- Зачем тогда купил? - Птица спросила и тут же пожалела. Как она смеет задавать вопросы хозяину? А если он сейчас отвесит тумаков и за лишнюю болтовню, и за то, что не досмотрела за Травкой?
- Все еще дуешься за свои браслеты? - Глаза Ога блеснули весельем. - Вы глупеете, пока на вас ваши обрядовые побрякушки. Надеетесь на браслеты, а своей головой не думаете. Не браслеты определяют вашу жизнь, а те решения, которые вы принимаете.
- Мы не принимаем решений, - удивленно пояснил Еж, - мы же рабы.
- Вот именно. Птица, ты кто? Что ты скажешь о себе?
- Я? - Птица озадаченно потерла ухо. Никогда еще не приходилось отвечать на такие странные, и в то же время простые вопросы. - Я - рабыня.