— Ой, верно, и зачем я только с ним связалась? — вздыхала Жанка.
— Позвонишь ему из машины, постараешься мозги вправить, — предложил Паша, — больше я уж и не знаю, что придумать… Мокрого дела нам только и не хватало!
— А с этой что делать? — раздался голос Толяна, и Лола замерла, поняв, что речь идет о ней.
— С этой все как велел! — жестко отрубил Паша. — Вечером отвезете в город, выпустите где-нибудь в центре. Глядите, чтобы номер машины не запомнила и дорогу. Но место это уже считай засвечено, так что больше сюда никого не возить.
— Ладно, — Витька противно захихикал, — не боись, доставим девочку назад в лучшем виде!
Тут уж и Толян заржал. Лола наверху поежилась, ей очень не понравился их смех.
Убить они, может, ее и не убьют, но предстоит ей много неприятных минут, а если будет сопротивляться, то еще и изобьют к тому же. Она поискала брошенный Жанкой телефон, надеясь, что он не разбился. Аппарат с виду был целый, но не подавал признаков жизни, возможно, просто разрядился. Так или иначе, позвать на помощь было невозможно.
Лоле оставалось надеяться только на собственные силы.
Пашина машина уехала, оставшиеся двое не спешили подниматься наверх. Внизу играла музыка, слышалось звяканье бутылок и стаканов, как видно, братки поняли, что до вечера у них еще очень много времени, и решили основательно подкрепиться.
Внезапно Лола ощутила, что тоже зверски хочет есть. Рано утром перед походом в парикмахерскую она так спешила, что даже не позавтракала, и Маргарита заставила ее выпить чашку кофе и съесть булочку, мотивируя это тем, что иначе волосы плохо прокрасятся.
Голова снова заболела, но Лола усилием воли не поддалась панике, не стала плакать и жалеть себя. Все это успеется потом, когда она окажется дома в теплой ванне с душистой пеной, и Леня принесет ей прямо туда стакан мартини. Сейчас нельзя расслабляться и думать о еде тоже нельзя, а то силы совсем иссякнут.
Сама того не замечая, Лола очень многое почерпнула от своего компаньона, хотя каждый раз пренебрежительно фыркала, когда он начинал ее воспитывать и учить жизни. Леня учил ее не терять голову ни в какой ситуации, не тыкаться бестолково во все углы, как обалделая мышь, а спокойно подумать, что можно предпринять для решения проблемы И еще Леня утверждал, что советский лозунг, раньше написанный крупными буквами на каждом пляже и гласивший, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих, вовсе не так уж глуп и смешон.
Итак, Лола уже давно сообразила, что ей никто не поможет. Не следовало также пытаться уговорить братков отпустить ее по-хорошему, пытаться предложить выкуп. Они ей не поверят, а если и поверят, то все равно не согласятся, потому что Лола слишком сильно их разозлила. Она вспомнила Витькины обалделые глаза после удара, и как взвыл Толян, увидев свою окровавленную руку, и поняла, что ни о чем не жалеет.
Еще Лола поняла, что спасаться ей следует прямо сейчас, не дожидаясь, когда бандиты напьются и явятся наверх, чтобы с ней «пообщаться». Она сбросила туфли и босиком прошлась по чердаку, чувствуя, как колют ноги труха и щепки. Хотя сам дом был явно старый, но сделан он был когда-то на совесть, во всяком случае доски везде прибиты крепко.
Окна на чердаке не было, очевидно, чтобы не заливало дождем. Лола прошла по периметру и в одном углу обнаружила отсыревшие доски. Это показалось ей странным, потому что дождя, насколько она помнила, не было уже дня три. Лола пораскинула мозгами и решила, что на чердак все же попадает немного воды из-за плохого стока, а стало быть, доски вполне могли подгнить. Она подергала одну из них, доска чуть поддалась. Тогда Лола утроила усилия и оторвала ее с одной стороны, она действительно оказалась трухлявой. Гораздо легче было оторвать ее совсем, это стоило Лоле всего лишь одного обломанного ногтя. Доска оказалась слишком узкой, чтобы пленница могла пролезть в образовавшуюся щель, однако теперь Лола свободно могла обозревать окрестности.
Откровенно говоря, пейзаж ничем не порадовал. Как и предполагала, Лола находилась на чердаке обычного одноэтажного деревенского дома, даже скорее барака, из тех, что строили давным-давно для железнодорожных служащих. Несколько таких же обшарпанных строений виднелось неподалеку. Возле некоторых были разбиты пустые по осеннему времени огороды, Лола заметила в них кучи жухлых стеблей и предположила, что это картофельная ботва. Далее за бараками виднелась большая помойка, а за ней — пустырь, поросший лебедой высотой с хорошие кусты. Пахло едким дымом — на помойке что-то тлело. Повсюду царило унылое запустение, хотя, судя по огородам и помойке, живые люди в этом месте несомненно бывали. Однако Лоле не удалось увидеть ни одного аборигена, кроме большой собаки с отвислым брюхом, которая с опаской пробиралась к помойке.
Кричать не имело смысла — только бандитов потревожишь. Хорошо еще, что они не слышали звуков отрываемой доски. Впрочем, Лола прислушалась и поняла, что Витька с Толяном отрываются внизу на всю катушку.
Пел какой-то русский шансон, и Толян немузыкально подпевал. Можно было постучать в пол, а самой затаиться с доской наперевес, так, чтобы когда кто-то из бандитов явится на зов, Лола смогла мигом успокоить его доской и спуститься вниз. Но дело в том, что бандиты придут вдвоем, и если один даст себя ударить доской по голове, то со вторым этот номер не пройдет.
Тогда Лола попыталась действовать оторванной Доской как рычагом, нажала на следующую. Та поддалась только после того, как пленница пропыхтела над ней минут десять и вспомнила множество слов, которые не положено знать молодой приличной женщине.
В освободившееся отверстие она могла пролезть без труда, эта часть чердака выходила на небольшой козырек, и больше никуда. Лоле нужно было проползти по этому козырьку метра четыре. Либо же сидеть наверху и ждать бандитов. Она подумала немного и решила рискнуть. Напоследок оглядела чердак, бесполезные туфли бросила, а чужую сумочку с длинным ремнем повесила на шею. Сумочка и неработающий мобильник нужны были ей для того, чтобы найти потом координаты Жанки, а с ней и бандитов, так как Лола поклялась себе самой страшной клятвой: если выкрутится из этой передряги, то обязательно страшно отомстит. Кроме того, в чужом кошельке было немного денег. У самой Лолы в кармане была кредитная карточка, но вряд ли она могла помочь в таком диком месте.
Очень осторожно Лола вылезла на козырек, обитый ржавым железом. Она тотчас испугалась, что бандиты услышат, как гремит железо. И не успела испугаться по поводу того, что может упасть. Лола распласталась на козырьке и осторожно поползла к углу барака.
Окна комнаты на первом этаже, к счастью, выходили на другую сторону, и беглянка посчитала это первой удачей. В одном месте Лола едва не свалилась вниз, в другом поранила руку об острый край железного листа. Вот и заветный угол. Лола огляделась. С этой стороны видна была дорога — очень раздолбанная, асфальтированная давно, вдалеке шумели машины на шоссе. И Лола поняла, что ей нужно туда. Вряд ли кто-то остановится, увидев ее в таком прикиде и босиком, но все же стоит попробовать. Может, на заправке ей дадут позвонить, денег-то хватит. А если приличная заправка, то и кредиткой она сможет воспользоваться. Но для начала следует оказаться как можно дальше от этого чертова барака. Внизу, почти под собой, Лола заметила крышу сарая. Кровля была очень старая, да и само строение выглядело ветхим. Лола мысленно помолилась Богу и осторожно спустила ноги с козырька, потом спрыгнула по возможности мягко. Крыша выдержала, но предательски заскрипела. Лола опустилась на четвереньки и перекатилась по крыше в другое место.
Наверно, когда-то это все же был погреб, потому что высота строения оказалась всего метра полтора. Беглянка спрыгнула на землю и перевела дух, все же она здорово боялась сверзиться. Очень осторожно выглянула из-за погреба. На первый взгляд все было спокойно. Лола шагнула к ближайшей дыре в заборе и шмыгнула в нее, оказавшись в соседском огороде. Там, судя по всему, жили люди хозяйственные. Огород обихожен, насколько она могла судить, картофельная ботва аккуратно собрана в кучу, торчало несколько последних кочнов капусты. Крадучись, Лола миновала огород и очутилась возле крыльца, на котором стояли ужасающих размеров галоши, очевидно, используемые хозяевами для сельских работ. Было тихо, беглянка воровато огляделась по сторонам и стащила галоши, потому что идти босиком по сентябрьской холодной и грязной земле было бы чистым самоубийством. После этого Лола бросилась бежать, держа галоши в руках, и надела их, только когда миновала барачное селение. Она пошла по дороге по направлению к шоссе, решив прятаться в придорожной канаве как только услышит шум машины, ведь бандиты могли преследовать ее.