8 января 1198 года от Р.Х., Рим
То, что случилось что-то важное, я понял по радостным крикам внизу, и вскоре ко мне в комнату зашла сияющая от радости Клариссия Скотти.
— Судя по вашему довольному виду сеньора, у вас всё получилось? — улыбнулся я краем рта.
— У нас Витале, у нас, ведь вы тоже приложили к этому великому дню свою руку, — она покачала головой, — Лотарио вступает в сан и уже вечером будет дома. Завтра утром будет встреча с узким кругом лиц, кто участвовал в этом деле, и раздача милостей от нового Святейшего отца — Иннокентия III. Прошу вас одеться соответствующее, заодно мы познакомим вас с парой знатнейших римских семейств.
— Постараюсь вас не разочаровать, — склонил я голову.
— Тогда до завтра, мне нужно ещё много успеть сделать к прибытию сына, — она тоже склонила голову.
— Доброго дня сеньора, — попрощался я с ней.
Утром следующего дня я был готов предстать во всём своём великолепии, если конечно не учитывать моё состояние тела, но думаю огромный рубин на шее, а также золотой пояс, усыпанный драгоценными камнями привлекали больше внимания, чем моя бренная тушка. Вот только прождал я почти три часа, прежде чем за мной зашла хозяйка дома, придирчиво осмотрев меня и удовлетворённо покивав головой, пригласила последовать за ней. Конечно пришлось звать свою охрану, которые и доставили меня на носилках в маленькую комнату, где собралось пять человек: новоиспечённый и сияющий, словно только что от чеканенная монета, Святейший отец, кардинал Альбино и ещё трое неизвестных мне пожилых людей, с большим интересом смотревшие за моим въездом.
— Позвольте представить вам, — Клариссия дождалась, когда меня разместят в большом кресле и все лишние покинут комнату, — Витале Дандоло, знакомый вам больше под прозвищем — Венецианец.
Взгляды присутствующих стали ещё более заинтересованными. Она пробежалась по неизвестным мне персонам, но их имена и фамилии ничего мне не сказали, я не был знатоком всех патриархальных римских семейств. Закончив знакомство, она замолчала, сев по правую руку от сына, который подперев голову руками, стал говорить тихим голосом.
— Я позвал всех вас, познакомить и сообщить, что теперь мы все в одной, большой лодке. Прошу вас не соперничать друг с другом, а наоборот помогать. Поверьте мне, после вчерашнего события, врагов у нас всех добавится десятикратно.
Взрослые переглянулись и кивнули, соглашаясь.
— Корнелиус, — он обратился к первому из ближайших людей, доставая из шкатулки, стоящей перед Папой, четыре документа, — ты становишься кардиналом-священником, это твоё назначение, как и было уговорено.
Тот взял бумаги, прочитал их, и подписал, отдав два экземпляра обратно.
— Благодарю вас Святейший отец, — хриплым голосом сказал он.
— Юлиус, это твои земли в рамках Папской области, — следом он протянул другому человеку новые бумаги, — графство и потомственный титул для твоих потомков.
— Благодарю Святейший отец, — тот подписал, даже не посмотрев. Видимо всё было решено сильно заранее.
— Альбино, ваша коллегия, — он передал кардиналу какой-то один свиток и тот с поклоном принял его.
— Мариус, вы теперь военачальник над всеми моими войсками, — Иннокентий III, передал последнему из взрослых три документа, — позаботьтесь, чтобы ордена были готовы отразить любое нападение.
— Конечно ваша Святость, — склонил голову тот.
— Витале, — Папа повернулся ко мне, доставая золотой перстень, с чёрным камнем внутри, на котором был выгравирован крест, покрытый золотом, — отныне ты мой легат.
Он достал следом четыре подписанных с его стороны документа, два из которых я бегло посмотрел, убедившись, что это именно то, что мы согласовали и подписал их, отдав ему обратно эти листы, а свои копии положил аккуратно рядом с собой.
— Архиепископство, как ты и хотел, будет чисто номинальным, — продолжил он, — но от этого ответственность твоя перед Святым престолом меньше не становится.
— Я понимаю Святейший отец, — низко склонил я голову.
— Что же, — он захлопнул крышку у шкатулки и обратился к нам, — надеюсь, когда мне понадобится помощь, вы поспешите мне на подмогу друзья.
Все тут же стали заверять его, что всенепременно. Он покивал и огласил встречу оконченной. Правда дождавшись, когда все выйдут, показал мне глазами остаться. Поэтому, прощаясь со взрослыми я делал вид, что пропускаю всех, чтобы позже позвать своих слуг, чтобы они не мешали таким уважаемым людям выходить. Последней вышла его мать, которая с удивлением выслушала его весьма настойчивую просьбу, оставить нас наедине. Впрочем, я сам удивился этому не меньше.