— Ты не можешь сидеть тихо, как нормальный пес? — возмутился Малиныч. — Ты мне мешаешь смотреть!
Рекс повернул голову к входной двери, оскалил клыки и зарычал. Слуга это понял по-своему.
— А потерпеть нельзя? Десять минут осталось! — показал ему Малиныч на часы. — А потом пойдем гулять.
Пес опять спрыгнул с кресла и побежал нюхать дверь. Он втягивал носом воздух, дующий из щели, и пытался представить: что же там все-таки делается? Встал на задние лапы — здоровая немецкая овчарка — и понюхал — как пахнет сверху? Как сверху, так и снизу воняло отвратительно: мужским потом, табаком и водочным перегаром. Причем запахов было так же много, как в трамвае, на котором он недавно ездил в ветеринарную лечебницу. Пес недовольно фыркнул: сам он пах гораздо нежнее, потому что купали его дважды в день после утренней и вечерней прогулки, и к тому же с шампунем; слуга добавлял в воду разные ароматизаторы, правда, и сам ими пользовался, сволочь. А те, которые в трамвае, не мылись, наверное, уже целый месяц.
Рекс вернулся досматривать футбольный матч. Слуга, развалясь в кресле, курил хозяйскую сигару. Пес недовольно покосился на него, но ничего не сказал.
В это время матч кончился, Малиныч встал и потянулся:
— Ну? Тащи свой поводок. Гулять, понял?
Дрожа, Рекс ждал, когда откроется стальная дверь и он ринется смотреть на людей в трамвае. Малиныч придерживал его за поводок, пока возился с ключами. И вот наконец щель разошлась, пахнуло вонью, пес высунул голову, и тут же раздался хлопок; Рекс вдохнул сладкий запах бездымного пороха и повалился на пороге, не дав Малинычу захлопнуть дверь.
Четверо или пятеро в масках ворвались в квартиру, швырнули Малиныча на пол, тот упал навзничь, прикрывая голову руками. Один из нападавших два-три раза пнул его и заорал:
— Где деньги?
Малиныч сообразил, что это не по его душу, это по душу Барсукова, и сразу заскулил:
— Я не хозяин, я здесь с собакой.
Последовал пинок.
— Я не знаю, где он!
Второй пинок.
— Он где-то снимает квартиру!
Третий пинок.
— У него офис на Гоголевском бульваре.
Еще пинок.
— Не понял? — попытался взглянуть на мучителя Малиныч.
— Телефон! — зарычала маска.
— Прямой?
Маска поставила тяжелый ботинок на шею Малиныча и надавила. Все! Сейчас треснут позвонки! Изо рта Малиныча посыпались цифры и застучали по полу, как горох:
— Девять два пять ноль ноль девять ноль девять один девять два девять три девять четыре девять пять мобильный семь ноль семь два три один пять факс девять два пять два пять два пять. Все.
Маска сняла с шеи ботинок, зато поставила на затылок что-то холодное.
— Кислота, — сказала маска. — Шелохнешься — пеняй на себя.
Малиныч лежал в центре гостиной, боясь вдохнуть полной грудью. Он дышал теперь, как йоги: медленный вдох — пятнадцать секунд, медленный выдох — пятнадцать секунд. Итого за минуту два вдоха, два выдоха. Как утверждают йоги, это необыкновенно просветляет ум. Малиныч слышал, как в квартире творят бедлам: рушатся вещи, разбрасываются книги, отодвигаются шкафы. Ясно, что ищут сейф. Если найдут, ему конец. Но его не найдут, потому что его нет: Малиныч сам проверял, лично. А чего зря сидеть одному в квартире дальнего родственника? А вдруг чего-нибудь найдешь? Тогда можно и слинять — ищи ветра в поле. Вот такие мысли носились в голове Малиныча под влиянием дыхания по системе йогов.
Вдруг наступило затишье. Закрыли входную дверь. Малиныч полежал-полежал, подышал-подышал, и голова его просветлела настолько, что он сообразил: какая кислота? Откуда у Барсукова в квартире кислота? У него даже уксуса нет. А если с собой принесли? Ну да, в одном кармане пистолет, а в другом — серная кислота? Бред! Малиныч осторожно завел руку за спину и нащупал на затылке стакан. Теперь нужно его снять так, чтоб ничего не вылилось. Но стакан опрокинулся, Малиныч зажмурился — и ничего не произошло. Вода.
Он поднялся, отряхнул с себя пыль и огляделся.
«Разгром» Фадеева.
Учитель труда из Грозного читал еще «Молодую гвардию», «Последний из Удэге» и «Алитет уходит в горы», правда, это уже другого автора.
Мертвый пес лежал в прихожей.
«Гулять с ним больше не надо. А вообще, стоит ли жить после этого у Барсукова? Нет, вопрос поставлен неправильно. Стоит ли после этого у Барсукова работать? Ведь пристрелят, как Рекса! Тогда что, так просто взять и уйти, по-английски?»
Малиныч озирался: «Что можно отсюда прихватить по-русски? Ну, два телевизора, это — две подмышки. Видеомагнитофон? Если его упаковать, можно взять в зубы. А позолоченные ложки неужели оставить? Нет уж! Надо найти рюкзак! Откуда у Барсукова рюкзак? Он что, Алитет? Что делать, Малиныч, что делать? Евгения говорила, что у меня смелое и нестандартное мышление».