С улицы Еланского, презрев все правила движения, джип бибикнул машинам, идущим навстречу, и те покорно притормозили, дав совершить ему левый поворот, хотя там была двойная сплошная линия. Евгения на своей «Оке» не знала, что и делать. Джип свернул на Второй Тружеников переулок, Евгения проехала дальше и тоже, выждав момент, сделала левый поворот. Вернулась. Джипа нигде не было. «Во дворе», — догадалась Евгения. И она начала прочесывать один двор за другим. Удача улыбнулась ей: джип стоял у подъезда старого пятиэтажного дома с лифтом, пристроенным к наружной стене. Когда она увидела машину, кабина лифта остановилась на четвертом этаже, через некоторое время пошла вниз. Из дверей подъезда показались охранники и сели в джип, который тут же уехал.
Евгения следила за ними и думала. Потом «Ока» развернулась и поехала в магазин женской одежды, который располагался на Новом Арбате. Там Евгения купила себе черное платье из жатого крепдешина и босоножки на плоской танкетке, заехала в глухой двор и переоделась прямо в машине. Голубой костюм аккуратно сложила на заднем сиденье, спрятала в пакет, который с платьем ей вручили в магазине, и тронулась в обратный путь.
«Оку» Евгения бросила во дворе за квартал от дома Мокрухтина. Прежде чем выйти, внимательно осмотрела себя в зеркале, надела черные очки, закрывавшие половину лица, оглянулась по сторонам и вылезла из машины. Пошла она не напрямик к дому Мокрухтина, а сделала зигзаг. К подъезду приблизилась с другой стороны. Вызвала лифт. На четвертом этаже вышла. Четыре двери. Какая? Какая-то звериная интуиция проснулась вдруг в ней. Так уверенно подойти к нужной двери, позвонить, спокойно подождать, когда откроют, — было такое ощущение, что это не она стоит у двери, что это не она нажала кнопку звонка, а другая женщина, та, что стоит в стороне у лифта и наблюдает за ней, как она подняла руку и звонит в дверь. Впрочем, может, это ей показалось чутьем, интуицией, а на самом деле где мог скрываться Мокрухтин, как не за стальной дверью с двумя замками и глазком в центре?
Дверь стала открываться. Евгения слышала, как щелкают запоры, потом к глазку прильнул глаз, она улыбнулась и подняла очки, хозяин узнал и открыл. В проеме стоял Мокрухтин в синем спортивном костюме, разинув от неожиданности рот. Черный ангел прилетел. Пока тот не исчез, Мокрухтин протянул руку и втянул ангела в квартиру, и Евгения краем сознания почувствовала, что та она, которая стояла у лифта, медленно двинулась вслед. Дверь закрылась. Связка ключей легла в карман спортивной куртки Мокрухтина. Левой рукой он все еще держал ее за руку. Потом резко развернул к себе, и она, улыбаясь онемевшими губами, промолвила:
— Вы сказали, я вам нравлюсь. Я пришла.
Спустя два часа она позвонила из автомата в офис. Трубку схватил Барсуков:
— Ты где?
— У Киевского. Он не приехал.
— И давно его ждешь?
— Больше часа.
— Вот гад! Это уже не первый раз. Завтра я его найду и выскажу все, что думаю. Мы были у Киевского вместе, слышишь? Вместе! А сейчас поезжай домой.
Евгения вышла из автомата и направилась к машине. На ней был все тот же голубой костюм. Теперь, после звонка Барсукову, она молила Бога, чтобы Иван не показался. Вдруг она сядет в машину, а он идет. Скорее уехать!
Но далеко уехать Евгения не смогла. Нога, которой она нажимала на газ, внезапно отнялась. Тело сотрясала дрожь. Евгения спустилась к набережной и припарковала машину к обочине. Некоторое время сидела неподвижно, не зная, что делать. Потом сознание стало проясняться. Главное — это снять стресс. В аптечке есть валокордин. В нем фенобарбитал. Евгения с трудом перегнулась через спинку кресла, зацепила чемоданчик с аптечкой, достала флакон и высосала его до половины. Постепенно ее начало отпускать, нога вновь обрела чувствительность, но тело оставалось ватным и появилась какая-то заторможенность, замедленность реакции, вялость. В таком состоянии не только вести машину, но и самостоятельно доехать на городском транспорте до дому она не сможет. Евгения с трудом выбралась из «Оки» и остановила такси.
— На Остоженку.
Весь путь она дремала. Водитель с участием поглядывал на нее, чувствуя запах валокордина, который наполнил салон. Он все хотел спросить: «Вам плохо?» — но так и не решился ее потревожить.
Дома Евгения передала свекрови ключи от машины и даже сумела сказать, что та сломалась и где она ее оставила. А сама, чувствуя непреодолимую тяжесть, пошла спать. Муж, вернувшись с работы, застал испуганную мать и спящую в спальне жену. Уже поздно вечером он пригнал машину и на цыпочках, стараясь не разбудить, лег рядом. Запах валокордина витал в комнате.