Наутро они встретились в комнате на первом этаже, застеленной матами. Евгении было очень непривычно: грубая куртка из парусины, широкие коротковатые штаны и вдобавок босиком. Впрочем, Герман выглядел точно так же, только неудобства не испытывал: как мячик подпрыгивал на матах, размахивал руками — разогревался.
Свернутой постели Антона в углу уже не было, как и самого Антона: куда-то с утра уехал.
— Начнем с разминки: руки в стороны, вверх, поворот корпуса налево, направо, — командовал учитель.
Евгения покорно выполняла.
«Ты смотри, подчиняется», — дивился Герман, скача по кругу; Евгения прыгала за ним.
Женщина раскраснелась; на скаку выпячивала нижнюю губу, дуя себе на лоб, — сгоняла челку. Герман вдруг остановился, она с налета уткнулась ему в спину.
— Ой! Извините.
Ежик достал из сумки эластичную повязку, собственноручно натянул ее, как обруч, на голову Евгении.
— Как ваши мышцы?
— Пока ничего.
Он взял ее за руку, пощупал выше локтя и, как ей показалось, сокрушенно вздохнул.
Евгения обиделась:
— У меня разряд по плаванию!
— Что вы говорите! Тогда переходим к первому упражнению. Как бы вы хорошо ни владели приемами боя, падать вам все равно придется. Поэтому важно научиться при падении расслабляться. Смотрите!
Герман обмяк, как мешок повалился на маты, кувыркнулся и тут же вскочил опять.
Евгения восхищенно ахнула: ловко это у него получается. Прямо ванька-встанька.
— Сможете сделать так?
Евгения шлепнулась на пол, охнула и стала по частям подниматься. Герман, пряча улыбку, отвернулся, роясь в сумке; следил краем глаза, когда она встанет.
— Еще раз смотрите! Чтобы было легче, представьте, что вы пьяны.
Герман качнулся, упал и резко вскочил.
Евгения вдруг рассердилась:
— Я вообще не пью!
— Ну хорошо. Вы не пьяны, вы теряете сознание. Пойдет?
«Черт с ним! Сделаю так, как он хочет». — Евгения закатила глаза, как она видела в кино, растопырила руки и приготовилась падать. Герман испугался, что она сейчас рухнет на спину, рванулся и поддержал. Она обвисла на его руках, расслабилась; он разжал объятия, она плавно выскользнула вниз; растеклась по полу как лужа.
— Ну как? — Она открыла глаза. — Вам нравится?
— Уже лучше. Теперь кувырок, и вы на ногах!
Евгения бодро вскочила.
— Неплохо. А сейчас то же самое, но я буду вас бросать. Не бойтесь, пока никаких приемов.
Герман чуть приподнял ее и отбросил в сторону. Евгения снова обмякла, упала на мат и тут же вскочила. Он повторил это несколько раз, добиваясь четкости.
— Ну как? Живы?
— Жива.
— Теперь будем падать с приема. Я кидаю вас на пол и бросаюсь сверху. Вы должны увернуться и тут же вскочить. Раньше, чем я упаду.
Герман перехватил ее за руку и бросил через плечо. Она не успела даже охнуть, как он оказался на ней верхом.
Она затихла. Его сильные ноги сжимали ей бедра, а руки припечатали кисти к холодному мату.
— Вы опоздали; Теперь на месте Соколова я наношу удар. — Герман чиркнул ладонью над ее лицом. — Вот так, снизу вверх, по носу. Чтобы кость прошла в мозг. И вам конец.
— Я уже умерла? — Евгения чуть пошевелилась.
— Нет.
— Тогда слезайте.
Герман смутился, вскочил и поднял рывком ее. Евгении тоже было неловко, она смотрела в сторону.
— Ну как, на сегодня хватит? — бросил через плечо Герман.
— Это вам решать.
— Примите горячую ванну. А то будут синяки. — И вышел.
После ванны Евгения лежала пластом в своей комнате и тихо стонала, не открывая рта. Герман прислушался и постучал.
— Войдите, — жалобно мяукнула она.
— Что, очень плохо? — Герман подошел к кровати.
— Лучше бы вы меня сразу убили. Без этих приемов нельзя обойтись?
Герман смотрел на нее с сочувствием, прекрасно зная, как все тело у нее сейчас ноет.
— Если позволите, я вам помогу.
— Позволю, — простонала Евгения.
Герман сбоку присел на кровать, взял ее за руку, вначале поглаживал, потом все сильнее стал мять. Евгения почувствовала облегчение.
— Как?
— Эта рука уже лучше.
— Давайте другую.
— Возьмите сами. Мне даже лежать трудно.
Герман улыбнулся и проделал то же самое со второй рукой.
— Перевернитесь на живот.
Он задрал ей футболку.
— Вы очень счастливая женщина. — Герман оглядел ее спину и пальцем стал считать родинки: — Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять, — и начал массировать мышцы спины.
Голова Евгении была повернута набок, щекой она лежала на подушке, губы приоткрылись; она улыбалась. Герман гладил ее и приговаривал: