А Барсуков ему в ответ:
— Это не Ленин как таковой, а произведение искусства. Китайская акварель на шелке. Иероглифы внизу видите?
И посетитель успокаивался. Искусство — это такая вещь, против которой не попрешь.
— Евгения Юрьевна, Мокрутин поднимается, — прервал ее мысли голос секретарши. — Работаем как всегда?
— Да, Тая, как всегда… если не произойдет чего-нибудь неожиданного.
Второй звонок. В зале гаснет хрустальная люстра. Кашель. Почему она предчувствует неожиданности? Евгения не отдавала себе в этом отчета, но в том, что она ждет их, отдавала. Пора, однако. Начинать надо как всегда. Первым делом включить компьютер. Так, экран загорелся. Уже хорошо. Теперь достать из верхнего ящика стола письмо, на котором черным по белому написано: «Федеральное собрание — парламент Российской Федерации. Государственная дума. Москва, ул. Охотный ряд, д. 1. Правительственное. Президенту компании «Экотранс» г-ну Барсукову С.П.».
Евгения достала письмо с красным штемпелем почтового отделения по тому же Охотному ряду, д. 1 и положила его таким макаром, чтобы человек, сидящий по другую сторону стола, мог свободно прочитать, что на конверте написано, но одновременно письмо лежало не нарочито, а так, вроде она с ним работала перед приходом посетителя, а он ее отвлек, и она отложила. На самом деле конверт был пустой и г-ну Барсукову никто и ничего из здания на Охотном ряду не присылал. Все это чистая фикция, сочиненная лично Евгенией. Шеф, будучи в мэрии, выудил из мусорной корзины смятый конверт и принес его в офис, а она на компьютере подобрала необходимые шрифты и на обычном конверте такого же размера, купленном на обычной же почте, изобразила правительственное послание. Но на людей это действовало убийственно! Они с ходу начинали предлагать деньги. А то, что Евгения спокойно выслушивала их и не бросалась эти деньги сразу же отнимать, воспринималось людьми весьма и весьма положительно, как и лицо самой женщины, на котором застыло выражение четырнадцатилетнего подростка; заподозрить такого подростка ни в чем, кроме невинных шалостей, было нельзя.
Последнее, что приготовила Евгения к приходу клиента, — это бумага с заголовком: «Геополитические последствия стратегических интересов России в районе проливов Босфор и Дарданеллы». Заглавие набиралось большими буквами, а текст маленькими-маленькими, такими, что в лупу с трудом увидишь. А на полях пометки синим цветом как результат изнурительной умственной деятельности. Человек над статьей работает. Записку в правительство пишет. А вы тут ходите, отвлекаете.
И что в результате? Старинный особняк, отсутствие на фасаде названия организации, следящие камеры, охранники в военной форме, сейфовые двери на этажах, красные лампочки над ними гаснут-вспыхивают, сигнализируют открытие дверей, правительственные депеши, геополитические последствия, стратегические интересы, тишина в офисе, отсутствие лишних людей, привычной толчеи, и женщина, смотрящая на вас безмятежными глазами рафаэлевской мадонны, — и большинство посетителей решало, что здесь располагается какая-то секретная спецслужба или отдельные ее подразделения, скрывающиеся под названиями «Экотранса», «Внешторгобъединения» и филиала Банка развития столицы. Уран обогащают.
На самом деле секрет был прост. Главой Банка развития столицы был свояк Барсукова, а шурин главы банка возглавлял АО «Внешторгобъединение», а второй шурин управлял делами московской мэрии. Вот и весь секрет. Правда, узнала Евгения об этом не сразу, как пришла работать к Барсукову, а лишь со временем — шеф сообщил ей конфиденциальную информацию, когда послал первый раз в банк за деньгами — сумма выражалась многими нулями после единицы, — а спустя час Евгения вернула деньги в банк, поблагодарив за краткосрочный кредит.
Ее мысли прервал голос Таечки:
— Евгения Юрьевна, к Сергею Павловичу пришли, а он еще из мэрии не вернулся.
— Проводите посетителя ко мне, — сказала она секретарше и переключилась на кабинет президента. Теперь шеф все слышит.