Евгения прыснула.
«Но отдать ей всего себя он уже не в состоянии. Да и потом, пройдя школу колонии, как она будет жить рядом с ним в одной квартире с открытой формой туберкулеза? А негативное влияние на дочь? А боярыня Морозова, которая вообще не выдержит такого соседства и преждевременно уйдет в историю?»
Евгения увидела на лице Михаила несчастное, затравленное выражение.
«Нет, при таком раскладе их брак не имеет будущего.
А если поменять женщин местами? Сделать небольшую рокировочку? Славянскую, так сказать, защиту?
Итак, Зинаида Ивановна живет уже новой жизнью. Михаил Анатольевич простил ей прошлое. Она переходит в квартиру Евгении, а Евгения — в квартиру Зинаиды Ивановны. Бред? А если копнуть глубже — так это мечта любого порядочного мужчины: верная жена днем и блудница ночью! Нет, он выполнит свой долг перед Евгенией до конца, но любит он уже другую.
И вот в один прекрасный день в колонии на свидании появляются двое: Зинаида Ивановна и Михаил Анатольевич. У них счастливые лица, но они прячут от Евгении глаза и, смущаясь, сообщают, что решили пожениться. Но ее в беде не бросят. Вот такая фантасмагория!»
Евгения взглянула на экран. Мужчины в комнате не было, а Зинаида Ивановна шарила по карманам пиджака. Любопытно, что она ищет? Ах, паспорт! Так и есть — это Кошкин, наш будущий клиент. А Зинаида Ивановна уже теребит портфель — пробует открыть. Но портфель на шифре, и ей это не удается. Интересно, Мокрухтин просматривал этот компромат до конца?
Напрасно Зинаида Ивановна изучает документы. Отомстить она не решится. Не тот человек. Уже сломана.
Пошел «снег» — пленка кончилась.
Евгения поменяла кассету. На экране уже был другой мужчина, и она сразу узнала его: депутат Государственной думы Орехов. Слишком часто мелькает по телевизору и все говорит, говорит… о правах человека. Ей не хотелось на это смотреть, и она отключилась.
Риэлтерская фирма Мокрухтина. Целый ворох бумаг на подставное лицо. А вот документы на парикмахерскую и магазин эзотерической литературы. Хведор Степанович и Карлос Кастанеда! Уму непостижимо!
И что бросается в глаза: одни ксерокопии. Кроме договора на «озеленение», подлинников нет. Значит, где-то есть еще один тайник — с подлинниками. Но ей до него нет никакого дела.
Вопрос: кому же все это хозяйство перейдет по наследству?
Ответ: тому, кто заменит убитого главаря.
Вопрос: почему спускались с крыши трижды?
Один раз понятно — спасатели. Их вызвали охранники Мокрухтина. Входную сейфовую дверь спасатели вскрывать не стали, а проникли в квартиру через открытую балконную дверь с крыши. Разумное решение. Правда, спасать уже было некого.
Вопрос: почему лазили еще дважды?
Потому что на наследство Мокрухтина претендуют две разные группировки.
Вывод: скоро начнется стрельба.
Она подняла глаза на телевизор. В салоне «Мерседеса» сидели двое: Мокрухтин и полная женщина рядом. Хозяин передавал ей пачку долларов. Евгения силилась вспомнить — где она эту даму видела? Ведь знакомое лицо!
На столе замигала лампочка селектора. Евгения отключила магнитофон:
— Что, Таечка?
— Звонит Виктор Петрович Кошкин из Минфина. Я посчитала, что это важно.
«Легок на помине, — подумала Евгения. — Денежный мешок в ультрафиолете».
— Слушаю!
— Здравствуйте, уважаемая Евгения Юрьевна. Я от Сморчкова. Он сказал, что у вас возникли затруднения с памятником Достоевскому. Я преклоняюсь перед талантом Федора Михайловича и хотел бы принять посильное участие в увековечении его памяти.
— Я тоже люблю перечитывать Федора Михайловича, — Евгения улыбалась, — и буду рада встретиться с вами.
Она слушала мужской голос в телефонной трубке и представляла, как Барсуков заставит Виктора Петровича сделать так, потом так… В конечном итоге любитель классики будет стоять на горбатом мосту через речку Пономарку рядом с любимым писателем, и, опершись на перила, смотреть в вечность, в струях которой исчезнет все, в том числе и его денежки.
Князь Кошкин-Мышкин. Роман «Идиот». Современное прочтение.
Вернувшись домой, Евгения застала Антонину Васильевну в слезах. Та сидела на табуретке у ванной комнаты и причитала:
— Сашенька, открой! Это твоя бабушка! Я очень боюсь за тебя.
— В чем дело, Антонина Васильевна? — всполошилась Евгения.
Свекровь подняла на нее заплаканные глаза: