Директор ещё чуть отдалил картинку… и понял, что, действительно, за тёмную локацию сегодня можно было бы не волноваться.
Нет, если бы командование этой армией было лучше организовано или как минимум чётко централизовано…
Если бы ювелирщики не поскупились и наняли хотя бы несколько высокоуровневых магов…
Ладно, не хотите отваливать приличные деньги на магов — хотя бы лучше продумайте вооружение! Ели бы имелись хотя бы те же мобильные катапульты или стреломёты, способные выбрасывать зажигательные заряды — а чем ещё бороться с энтами?..
Если бы численный состав насчитывал раза в три-четыре поболее бойцов…
Да если бы у этой толпы была хоть какая-то путная стратегия! Тогда, возможно, что-то и получилось бы.
Но не сейчас.
Бросившиеся назад наткнулись на разъярённых энтов. На целую цепь разъярённых энтов, просветы в которой перекрывали бойцы с массивной бронёй в виде странных серебристо-узорчатых экзоскелетов. А тех, кому удалось прорваться сквозь этот заслон, встретила в степи стая вервольфов.
Пробившиеся на север перевалили через гребень ближайшей земляной волны и успели спуститься в следующую долину, когда с трёх окружающих эту долину сторон, на самых вершинах горбатых спин вытянутых холмов поднялись орки. И ещё орки. Пешие и на варгах. И личная гвардия тёмного властелина — более крупные, чем даже обычные урук-хаи. Чёрная фигура назгула. Девятихвостая ведьма-кицунэ. А потом вышел он — огромный, в устрашающей чёрной броне. А на руках у него сидела молодая белоснежная дракониха.
Тёмный властелин заговорил, и специальный гоблинский усилитель прокатил его слова по всей долине — так что даже Иннокентий Михалыч, с высоты наблюдаемой им картины, услышал сказанное:
— Вы пришли выразить мне своё недовольство. Но вы сделали это без уважения…** — а потом дракониха закричала.
См. примечания, п.8.
Вот когда Иннокентий Михалыч пожалел, что вовремя не отключил звук. Какой тут василиск! По сравнению с этим ужасом песни василисков можно было бы слушать тихими лесными вечерами!
Крик драконихи тоже прошёл через усилитель — и слился с воем столпившегося в долине остатка эльфийского войска. Бойцы падали с лошадей, зажимали руками уши, бились в конвульсиях…
Оставшихся в живых закуют в длинные, похожие на гирлянды цепи и отправят к энтам, высаживать новые деревья — искупать ударным трудом, так сказать, пока каждый из них не возместит причинённый ущерб тысячекратно.
Но всё это Иннокентий Михалыч увидит потом, когда будет пересматривать запись последних событий, предусмотрительно отключив звук.
А пока господин директор — как и все, чей слух не был защищён специальными амулетами — упал под стол, пытаясь зажать уши. Мозг разрывался…
Ужасное режущее чувство прекратилось. Кто-то помогал ему подняться.
Директор встал с колен и посмотрел на свои испачканные кровью руки. Секретарша Таня хлопотала вокруг, что-то говорила… Наверное, говорила — он видел, что рот у неё двигался, только вот звука не было. Она сбегала в приёмную, вернулась и поднесла к его губам открытый бутылёк с лечилкой. Сам бы он сейчас не выпил, руки тряслись неимоверно…
Таня помогла ему сесть в кресло, налила воды. В экран он сейчас смотреть был не в состоянии.
— Вы меня слышите? — звук дошёл как через вату. Ну, хоть так! — Иннокентий Михайлович, как вы?
Как? Да никак.
Правильно сказал Дрозд: надо, надо в поля выходить. Совсем раскис. И хватку потерял. Мог ведь среагировать. Дурак старый…
Он с усилием разжал губы:
— Нормально, Таня. Я посижу. Иди.
Петька спустил Фрейю на землю, сменил боевую форму на обычную и потрепал дракошу по загривку:
— Ну, вот! А ты стеснялась. Молодец.
НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ СПУСТЯ
Сигнал личного вызова мигнул оранжевым.
— Привет сынок!
— Привет, мам! Как ваши дела?
— Всё хорошо, дорогой. Нам с папой очень понравилась экскурсия. Экскурсовод — такой милый молодой человек. Зелёненький, с ушками… — мама изобразила пальцами.
— Это называется «гоблин», мам.
— Ага, — мама вздохнула. — Не могу я их гоблинами называть. Они ж совсем как люди. И этот высокий капитан, такой вежливый. Пригласил нас в тату-салон.