Они пошли по коридору.
— О, как галантно! Серпантин — это кафе. Там каждый столик в своём кабинетике, и все они размещены на таком специальном креплении, — Маринин пальчик изящно обрисовал в воздухе спираль, — Очень уютно. Камерно.
— М-гм, — Петька подумал, что стоило заранее позвонить Дрозду и попросить в долг некую условную сумму… Интересно, сколько надо, чтобы нормально провести вечер с девушкой?
— Есть ещё кинотеатр, там несколько залов, но мне почему-то сегодня не хочется.
— Та-ак.
— Золотой дракон. Там китайская кухня и вообще всякий восток, — Марина добросовестно перечисляла ресторанчики, — Ренуар. Там больше Франция.
Она вдруг остановилась:
— Знаешь что? Я что-то после этих тортов есть вообще не хочу! Пошли лучше в парк? Тепло уже, говорят, открыли летнюю эстраду. Оркестр и танцы. Пошли?
— А что, давай!
— А ты танцевать-то умеешь?
Танцевать Петька умел не всё и не всегда хорошо, но…
— Вальс точно смогу. Недавно на выпускной бал учили. А уж медляк потоптаться…
Марина засмеялась:
— Завидный кавалер! Пошли! Если что — буду тебя учить!
И они пошли в парк, где под старыми деревьями, увешанными фонариками, действительно была организована эстрада и танцплощадка, и играл настоящий оркестр. И танцевали что-то старинное и совершенно сумасшедшее, смешно дрыгая ногами. А потом что-то ещё другое, смеялись до упаду, и Петька чувствовал, что чудовищное напряжение сегодняшнего дня действительно уходит, растворяется в этой бесшабашности, в бешеных ритмах и в золотых мелькающих огнях.
А потом музыка стала завораживающе-тягучей, а девушка — очень близко. Он чувствовал нежность её рук, её тёплое дыхание рядом с ухом, тяжесть и упругость прижимающихся к нему грудей. Её запах. Мягкие губы, у которых был вкус мятной конфетки. Они целовались в кустах сирени, а потом она отстранилась — и в глазах её сверкали крошечные золотые искры — и сказала:
— Пойдём ко мне?
Она потянула его за руку, и они побежали через парк, удаляясь от музыки и время от времени останавливаясь в тени больших деревьев для ещё одного мятного поцелуя.
В висках стучало всё сильнее, и в какой-то момент он совершенно потерял чувство реальности и взял её прямо там, в парке, в чернильной тени большого дуба, прижимая девушку к прохладной и шершавой коре.
Внезапно ему стало мучительно стыдно за свою несдержанность, и он спросил:
— Тебе не больно? — но она тихонько засмеялась и поцеловала его в шею:
— Пошли, тут уже близко.
Это был отдельный маленький домик. В прихожей горел крошечный дежурный ночник, она не стала зажигать верхний свет и повела его в спальню наощупь. Там было почти совсем темно, только узкая полоска света от луны, пробивающаяся сквозь неплотно задёрнутые шторы.
И они занимались любовью снова, на мягкой пружинящей кровати и, кажется, на полу. Или это был уже сон? И только полоска света выхватывала из темноты покачивающиеся полные груди с выпуклыми бугорками сосков…
08. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ ИЗ ВОСЬМИДЕСЯТИ ЧЕТЫРЁХ. ВТОРНИК
КАК ПОЛОЖЕНО
Рука зудела. Зудела, гудела и, кажется, начала нагреваться.
— М-м-м-м… — рядом кто-то мягко потянулся, и одеяло поползло в сторону.
Глаза открылись мгновенно. Марина!
— Дрозд, наверное, тебя потерял, — сонно пробормотала она из-под подушки, — Ответь, не отстанет же.
Петька выскочил в гостиную, потом в кухню, прикрыл за собой дверь и только тогда ответил на вызов.
— Ты жив? — без предисловий потребовал ответа куратор, — Если тебя взяли в заложники, моргни два раза! Начальство требует отчёта! — сбоку от Дрозда фыркнули и, кажется, стукнули его подушкой.
Петька выпучил глаза и смог ответить только:
— Я-э-э-э… ну-у…
— У девушки? — Дрозд скроил свирепую рожу, — Тебя не похитили инопланетяне и не ставят над тобой противоестественные опыты?
Петька засмеялся, окончательно просыпаясь:
— Я что, проспал?
— Нет, но имел все шансы. Зато теперь ты проснулся, сейчас пулей сгоняешь в душ и ещё раз осчастливишь девушку.
Дрозда кто-то как следует двинул подушкой, и вызов прервался. Петька посмотрел на часы. Семь утра. Душ. Отличная идея.
В спальню он вошёл на цыпочках, приглаживая влажные волосы и оглядываясь в поисках трусов. Здесь снова было мало света, но совсем не так, как ночью. Скорее, сумеречно. Марина лежала на боку, спиной к двери, натянув на плечи покрывало. Но всё остальное…
Ой, блин, какое же всё-таки у женщин красивое тело. И вот этот переход от талии к бёдрам… Он не удержался, присел на край кровати, погладил…