Над лифтовыми кабинками было просто написано: «0–6».
— Это типа с нулевого по шестой уровень?
— Щас увидишь, — мрачно ответил Дрозд и открыл кабину, — Я там тебе письмо отправил, распакуй.
Петька открыл письмо и уставился на содержимое:
— А что это?
— Твой костюм, — ответил сильно утончившимся голосом Дрозда сиреневый единорог, — Можно сказать, от сердца оторвал. Если хочешь — поменяемся, но единорогом реально тяжелее, вся моторика другая, в четырёх ногах без привычки сильно путаться будешь. Ну, честно.
Крандец.
Мишка Тедди, серьёзно???
— Зато на двух ногах! — пискляво подбодрил Дрозд.
— Ага, — ответил медведь, — Ой, это я говорю?
Голос у медведя был басовитый и хриплый, насколько это возможно при общей мультяшной писклявости. Петька начал неостановимо ржать. Дрозд, глядя на него, хрюкнул пару раз и закатился тоже. Две плюшевых игрушки, обе высотой примерно с метр, хохотали в переходной кабинке. Наконец Дрозд длинно, со стоном вздохнул и вытер мягкими копытами глаза.
— О-о-ой… Пошли уже. Ужаснёмся, сфотаемся — и назад. Держись сзади, на открытые места не выбегай, а то как начнут тебя тискать, до вечера не выйдем.
— Понял, — сурово пропищал медведь и снова заржал.
— И не ржи! Спалимся.
Они пробирались через кусты, более всего напоминающие пластилиновые. Ладно, хоть не липкие. Под ногами была… ну явно не земля. Больше всего это было похоже на ткань с мяконьким зелёным ворсиком. По глянцево-голубому небу каталось яркое лоскутное солнце. Именно каталось, по кругу. Вокруг него медленно дрейфовали ватные облака.
Единорог остановился и поднял переднюю правую ногу.
— Тс-с-с… Смотри!
На большой открытой полянке было устроено что-то вроде кукольного домика. Всё такое же тряпочное и пластилиновое. И там была целая семья больших игрушек. И целая куча маленьких детей. Большая розовая пони с шелковистой искрящейся гривой вдвое большей, чем она сама, что-то царапала розовым мелком на голубенькой доске, облепленной по краям розовыми искристыми звёздочками. Она их учит что ли? Ну точно, буковки, циферки. И как ей вообще удаётся мелок держать?
Пони запела что-то настолько слащавое, что у Петьки аж тряпочные скулы свело.
Дрозд безжалостно ткнул его под бок и показал копытом направо. Рядом с домиком девчонка лет трёх «варила кашу» из листьев, каких-то ягод и какого-то специального крупнозернистого песка, который она собирал совочком тут же под ногами.
Из-за домика вырулила вторая с коляской, в которой сидел ещё один мишка Тедди. Они начали в четыре руки кормить мишку своей «кашей», зачерпывая её совками и пуская слюни от усердия. Мишка ел и казался счастливым.
— Всё, я не могу, меня щас вырвет… — пробормотал Петька и попятился назад.
Под ногами предательски что-то треснуло.
Дети обернулись и просияли глазами:
— Там есё миска! — закричала одна из «поварих», и обе, бросив свои совки, ринулись в сторону единорожье-медвежьей засады.
— Бежим! — скомандовал Дрозд.
Легко сказать «бежим»! Ноги-то тряпочные! Петька понял, что проигрывает преследователям как минимум вдвое, запнулся за какой-то корень и растянулся. Тут, по ходу, локация детям подыгрывает, что ли?
Дрозд, успевший сделать несколько прыжков, вернулся назад:
— Садись, живее!!! Иначе не миновать нам званого обеда!
Петька, пыхтя, вскарабкался единорогу на спину и вцепился в гриву.
— Держишься?
— М!
— Помчали!
Они поскакали, уже не скрываясь. Позади, с криком «Догонялки!» ломилась сквозь кусты вся детская группа. Петька понял, что сползает, и сжал лапы изо всех сил. Так они и влетели в лифт: единорог с выпученными глазами и болтающийся у него на шее тряпочный медведь…
Они сидели на полу переходной кабинки и тяжело дышали. Вот реально, никак не ожидал, что розовые пони с такой силой по голове ударят…
— Страшно?
Петька передёрнулся. Дрозд вернул себе человеческий вид и усмехнулся:
— Ну, я же обещал. После этого меня ни одна зомбятня не пугает.
Петька снял жуткий медвежий костюм, и Дрозд протянул ему коробку сока из своих нескончаемых запасов:
— Держи, стресс надо запить.
— Спасибо, — Петька глотнул, — И это что, все живые люди?
— Конечно! Все наши, НПС. Это ж дети, с ними уметь надо и быстро реагировать, если вдруг испуг или конфликт. Ну, ты понял.
— Ага, — в глазах всё ещё стояла эта жуткая каша. Фубля…
— Понимаешь, Сёмыч, контора учитывает наши возможности и склонности. Так что, уверяю тебя, все, кто там работает — добровольцы.