«ПОЗДРАВЛЯЕМ!
КВЕСТ „ПОСЛЕДНЯЯ ПЧЕЛИНАЯ ПЛАНЕТА“
В СОСТАВЕ ГРУППЫ ВЫПОЛНЕН!»
УРА
Они действительно встречали их на крейсере, прямо у дверей посадочного бокса. И Дрозд, и госпожа звёздный маршал, и все погибшие в этом последнем бою, и вообще все, абсолютно все НПС со всего крейсера — их было так много, что коридоры оказались битком забиты. И все орали и обнимались, и были совершенно шальные от счастья.
Огромная столовая вместила всех, хоть теснота была страшная. И вот тут Петька впервые оценил настоящие космические технологии! Кухонный синтезатор пищи!
Нет, погодите, сейчас не это было главное, столы и так уже ломились от еды. Выпивка! Вот что синтезатор производить мог, но требовал особых тонких настроек, и корабельный стюард стал сегодня звездой вечера наравне с «бригадой скорой помощи».
Корабль, едва вынесший дикий стресс двух с половиной суток непрерывных смертей, ушёл в отрыв с отчаянной обезбашенностью. Сколько раз поднимались тосты «За победу!», «За космофлот!», «За десант!» (в бо́льшей степени, но и за все остальные роды войск тоже, включая даже этот странный санитарный контроль), «За медицину!» и просто «Ура!!!» — Петька давно со счёта сбился.
В голове слегка шумело, но под стол он падать не собирался, а всё, видимо, из-за той таблеточки, которую перед застольем (прежде чем исчезнуть в толпе) сунул ему Дрозд и строго велел: «Съешь прям щас!»
Все взводы перемешались.
В какой-то момент за их столом обнаружилась целая толпа рыжих парней и ещё двое таких же огненных девчонок, заиграли волынки, скрипки и разнообразные дудочки, и все вокруг стали с большим энтузиазмом петь какую-то незнакомую песню. Песня была однозначно хороша тем, что куплеты были короткими, а припев одинаковым — там были «ура!», «вперёд!» и что-то ещё про космофлот, и это можно было всем вместе выкрикивать, получалось громко и с каким-то диким восторгом, а на слове «космофлот!!!» все столовые приборы начинали мелко дрожать. По окончании весь зал прокричал троекратное «ура!» — два коротких, одно длинное — все немедленно выпили и радостно начали освобождать площадку для танцев.
Концентрация рыжих вокруг их стола определённо увеличивалась.
Роза, глядя на его удивлённое лицо захохотала:
— Это наш клан. Ты не знал? Хотя, откуда бы. Мы в колледже перезнакомились. Была постановка по Тир Нан Ог, и мы играли.
— Что, прямо все рыжие?
— Ага. Прикольно, да? Подружились… Мы даже хотели в фэнтезюшную локацию пойти, лепреконами, — Роза оглядела бурлящую столовую и расплылась в улыбке, — А потом попали на стажировку к госпоже маршал и остались! Но те, кто знает — иногда зовут меня Рози, на тот манер.
На плечо Петьке легла узкая ладошка:
— Рози, я хочу его похитить! Молодой человек, вы танцуете?
Волосы у девушки были собраны в два пушистых рыжих пучка.
— Э-э… а что танцевать?
— Рил, конечно!
— Не уверен.
— Пошли, я мастер по обучению танцам!
Так, где-то мы это уже проходили…
Они встали в большой круг, девушка пристроила его руки на своей талии, положила ладошки ему на плечи и кивнула:
— Я Мэгги!
Глаза у неё были зелёные, как трава, и веснушки на носу.
Все инструменты заиграли разом, круг задвигался, быстрее и быстрее, понёсся, как карусель — люди вокруг хлопали, свистели и подпевали — Петька толком не понял, про что была песня, вроде про какого-то Финнигана — у тех, кто скакал внутри круга, на пение дыхания уже не хватало, с ритма бы не сбиться! И тут он понял, что волшебная таблетка полковника Дроздова тоже имеет предел возможности…
Потолок каюты был зелёным, а руки, ласкающие его — тонкими и нежными, словно фарфоровыми. И огненно-рыжие волосы. И ему было с ней хорошо.
Что-то он слышал сегодня про рыжих?
Петька вдохнул её тёплый и немного пряный запах, и прижался к ней ближе, хотя в узкой койке и так было ближе некуда.
Спросил:
— Ты фея?
Она не ответила.
Только смех рассы́пался нежным серебряным эхом.
Ночью он снова несколько раз падал на серо-красную планету. Или бежал по режущему глаза белёсому коридору. И снова умирал, не в силах до конца вынырнуть из сна, но чувствовал рядом тёплое девичье тело, прижимался плотнее, вдыхал её запах — и снова проваливался в тревожную тьму…
Огромная желтомордая пчела жевала его руку, которая горела, но почему-то никак не растворялась. Зато, похоже, растворялась голова.
Господи, дайте хоть раз умереть спокойно…
Кто-то потянул его за правую руку.
— Командир, брось меня, — глаза не открывались.