А на причале его встретил Оддгейр — сын Йорана. Как же тесен мир всё-таки, удивительно. Оддгейр сообщил, что в местном переходнике его ждёт куратор. И даже подсказал дорогу.
Для всех игроков странный парень в дорогом плаще пошёл посмотреть деревню — и исчез…
ВОСКРЕСЕНЬЕ. ДИРЕКТОР И КУРАТОР. РАЗБОР ПОЛЁТОВ
— Хочешь послушать, что про вас люди говорят?
— Ты что, Женечка, решила шпионажем заняться? — картинно удивился Дрозд.
— Займёшься тут с вами. Сигурд звонил. Спрашивал, что я знаю про то, что О́дин вернулся в северные земли.
— И что ты сказала?
— Что доподлинно не знаю ничего. Так хотелось тебя поколотить, Ванька, ты не представляешь!
— Так это нормально! Но ты, как взрослая и воспитанная дама…
Евгения Васильевна фыркнула:
— Как взрослая дама я подумала, что от твоего битья никакого толку! Полезла в «Вальгаллу», новости смотреть.
— Что, она жива ещё?!
— А куда б ей деться, самая большая викинговская болталка! — она многозначительно посмотрела на Дрозда, — Столько всего интересного. Особенно вот это. Специально для тебя кусок записала.
Евгения Васильевна развернула к Дрозду монитор. На стоп-кадре застыли, понятное дело, викинги. Большие волосатые мужики в антураже застолья в длинном общинном доме. Здесь они были при параде — в нарядных шёлковых рубахах, золотых гривнах, толстенных браслетах и кольцах, красивых плащах. Выражения лиц… разнообразные.
— Включай! — скомандовала Евгения Васильевна.
Включил. Сразу стало шумно и как будто тесно.
— Я хотел поведать вам, как старый пройдоха Торкиль решил дважды подоить козу удачи, — сидящий по центру мужик, в котором Дрозд с лёгкостью опознал слегка приглаженного Йорана, отхлебнул из огромной бронзовой кружки и грохнул ей о стол.
— Неужто Торкиль решил вспомнить, что когда-то водил боевой хирд? — спросил кто-то сбоку.
Но вопрошающего остановили:
— Погоди, дай Йорану сказать своё слово…
Йоран качнул густой шевелюрой:
— Сигмар прозорливый как всегда видит истину. Торкиль Звонкий громко звенел, расхваливая свой товар, а глаз его считал наши мечи. И скажу вам, что он никак не смог бы насчитать больше, чем двадцать. Половина его людей ещё были далеко на берегу, и мы спокойно ушли. Но спустя час мы увидели два паруса, преследующие нас.
— Два? — сидящий рядом ярл приподнял рыжую бровь.
— Торкиль всегда был осторожной лисой. Думаю, он предпочёл бы три, но два — всё, что в тот раз было. И Ньёрд*, видать, решил насладиться зрелищем битвы, щедро наполнив их паруса. Я рассудил, что настало время вспомнить старый обычай, и предложил трэллам оружие, дабы они могли обрести свободу в бою…
*Бог моря и ветров у скандинавов.
И ярлы сидящие за столами, согласно закивали, рассудив, что это — разумно и справедливо.
— О чём я жалел, так это о том, что с нами не было скальда. Буря была дивно красива: ночь, молнии кусают волны, пенные барашки, — викинг потёр пальцами, подбирая слово, — серебряные! А сами волны — с две сосны, не меньше! Словно летишь с ледяной горы, а потом тебя вновь кидает — на самый пик! Наш кормчий, именем Олаф, оседлал волну и подмял тот драккар, что шёл первым. От удара корабль развалился, словно Ёрмунганд раскусил корпус на две половинки! А мы едва не черпанули сами. В глаза бездне посмотрел, вот так! — Йоран резко выбросил руку перед лицом и уставился в собственную пятерню с присогнутыми пальцами, — Вот так посмотрел… Еле выправились.
— Смотри, Йоран, не иначе как этот Олаф дружен с ундинами*.
*Морские девы (русалки)
— Спорить не стану. Признаться, видел и тени в волнах…
— Зато — минус один! — сосед справа поднял кружку. Мужики одобрительно загудели, чокаясь.
— А дальше-то что было, Йоран?
— О! Слушайте дальше. Сейчас начнутся такие события, которых я и предположить не мог, — Йоран отхлебнул ещё и явно вошёл в раж, слегка сбившись с размеренного ритма повествования, — У Торкиля было много лучников. Я думаю: да чтоб тебя ледяные великаны поимели, тварь! Дай-ка, хоть одного достану! Кидаю топор — и промахиваюсь! Прикиньте! Я — промахиваюсь!!! Аж зубы заныли! И тут пацан, которого мы вместе со всеми этими деревенскими только что на рабском торге в Каттегате купили, и папаша его престарелый достают из-под ног топорики и давай метать! Бросок — двоих нет! Второй бросок — ещё двоих нет! По три топора у них было. Я аж пожалел, что нету больше. А расстояние — метров двадцать, наверное. Ну, думаю, щас нас всех из луков и пришпилят. И тут пацан — Тором клянусь! — берёт из корзины… Ну, догадаетесь?..
— Чё там вы везли? Серпы, может?
— Подковы?
— Ну, не знаю… Бутылки?
— Да говори уже, Йоран!
Ярл выдержал драматическую паузу и возгласил, наваливаясь грудью на стол:
— Репу!!! Чтоб мне есть одну капусту — репу достаёт! Викинга, который на носовой фигуре висел, чтоб первым быть, с первого попадания просто унесло! И давай он, пацан этот, по лучникам долбить! И попадает! — Ярл распалялся всё больше и размахивал руками, изображая события, — И тут дедуля — я думал, он умом подвинулся — как давай петь!
— А чего пел?
— Я не знаю, не по-русски пел. Но мурашки такие, прям огромные, рядами по рукам, вот так маршируют, — Йоран размашисто показал марширующих мурашек, — И поёт он, а я вижу, что в руке у него совсем не посох, а копьё! И сверху молнии в него прям втека-а-ают! А пацан репу мечет, с-ка, как пулемёт! Прицельно! И тут мы борт в борт вломились. Пацан — красавчик, ваще! Рядом рубился, то я его прикрыл, то он меня. Я даже задумался: ему бы в руку ещё пару реп, мы бы совсем безболезненно победили.
За столом дружно заржали.
— И вот, в конце я подхожу к ним, хотел сказать сразу, что молодцы, по закону отбили свою свободу. А пацан мне серьёзно так говорит: «На тебе мой плащ». Я аж потерялся. Я этот плащ у того же Торкиля купил. Реально получается, этого пацана плащ? Да, думаю — хер с ним! Пусть носит!
Йоран залпом допил кружку и звонко хрястнул пустой посудой о стол:
— И самое важное вот что. Пока мы разговаривали — дед исчез. Исчез, как не было его. Только двое воронов, здор-р-ровенных, с мачты снялись и улетели. Кое-кто, правда, говорил потом, что видел Слейпнира* в облаках. Но я лично не видел, утверждать не буду.
*Восьминогий конь Одина.
За столом повисла задумчивая тишина.
— Так что, этот пацан, получается, реально сын Одина, что ли? — спросил кто-то.
— Вот и думай…
— Так это всё-таки Один был? Или нет?..
— А я знаю? Но о-очень похоже…
— Если Торкиль продал в рабство Одина — хана их хирду…
На этом запись обрывалась.
— Занятно, правда? — Евгения Сергеевна вопросительно вскинула бровки.
— Нда-а-а. А что, красиво получилось.
— М-гм. Сигурд просил позвонить, они там судорожно пытаются из этого простроить новые сюжетные линии, квесты.
— Что, опять я?! — с ужасом воскликнул Дрозд.
— Ну, не кипиши. Пару раз в знаковых точках…
— …может и моб появиться!
— Да ну, — Евгения Васильевна отмахнулась от этой идеи, как от мошки, — Моб тупить будет, а тут тонкость нужна. Ну, не ломайся, Ванька. Ты ж у нас добрый и красивый. Кого ещё Одином назначать, как не тебя.
Иван Андреевич скорбно вздохнул. Ох уж эта добрость…
16. ДЕНЬ СЕДЬМОЙ ИЗ ВОСЬМИДЕСЯТИ ЧЕТЫРЁХ
ПОНЕДЕЛЬНИК
После нескольких часов на вёслах Петька дрых без задних ног. Как вернулись домой, так и завалился. Ни в столовку не пошёл, ни в парк. Хорошо, хоть раздеться сил хватило. И что господа ролеплейщики находят прелестного в такой жизни? Хотя во время боя адреналина, конечно, по самое горло… и даже с ручками. Полночи во сне грёб и кого-то рубил.
Утро по традиции началось с обстоятельного завтрака, после которого Дрозд попросил Петьку открыть очередное письмо от него и включить приват. В письме лежала здоровенная, многоуровневая и в придачу разворачивающаяся карта вирта.