Мужчина слушал спокойно, даже чуть улыбался. Кирма никак не могла понять, посему он так спокоен, а потом догадалась, что он просто думал о чём-то своём, и страшные признания старосты его не интересовали. О чём, интересно? О раненом сыне, о людях, жмущихся к стенам? В деревне Кирму прозвали ведьмовной, потому как бабка её варила всякие зелья, и глаза у девушки были непроглядно чёрные, а волосы слишком тёмные для лаки. Раньше она обижалась, даже дралась, а сейчас впервые пожалела, что нет у неё никакой силы, и не может она заглянуть в мысли незнакомца.
-Пожалуйста, господин, пропустите нас... - староста от жалобного плача уже перешёл к мольбам, - мы... выдадим виновных! - Он почему-то оглянулся на девушек, и в душу Кирмы закралось нехорошее подозрение, что виновной окажется именно она.
-Вот ещё! - фыркнул мужчина.
Он явно собирался сказать что-то очень обидное, но тут с неба буквально упал серебряный дракончик, и насколько Кирма могла судить, это был другой дракончик.
-Это люди, которые напали на Туга? Я их порву, - дракончик угрожающе набычился, наступая на побелевших от страха людей.
-Нет, Сироп. Ты этого не сделаешь, - спокойно возразил мужчина, перехватывая его за край крыла.
Дракончик нервно дёрнул крылом, сбрасывая руку человека, но остановился.
-А почему им можно, а мне нельзя? Они Туга чуть не убили, а я спокойно должен это перенести? - он явно был не в духе.
-Но ты не они, - резонно возразил мужчина.
Дракончик ещё помедлил, и, тяжело вздохнув, сел.
-Хорошо... Но пусть только попробуют!!
Мужчина ласково потрепал дракончика по голове, а потом обернулся к переселенцам. Голос его, только что полный нежной заботы, стал сух и холоден.
-Возвращайтесь, и обходите горы.
Старосте поплохело. То, что погони они пока не заметили, отнюдь не означало, что её не было.
-Нам нельзя возвращаться, о благородный! - он назвал бы мужчину хоть богом, лишь бы смягчить его лестью.
-Дальше вы всё равно не пройдёте, ущёлье сужается. Уходите.
Староста попытался пустить слезу, но и мужчина и дракончик остались совершенно равнодушны к его мольбам. Они просто развернулись к нему спиной, и медленно пошли обратно в тень. Каруг оглянулся на своих, и люди испуганно отшатнулись, такая мука исказила лицо их выборного. Взгляд, брошенный им на Кирму, не сулил девушке ничего хорошего. С неожиданной ясностью она поняла, что ей не пережить эту ночь. Во всём обвинят ведьмовну.
Повинуясь внезапному импульсу, Кирма бросилась вдогонку за незнакомцем.
-Господин!! Возьмите хотя бы детей!!!
Он остановился, и девушка ткнулась носом в широкую спину.
-Зачем? - холодно спросил мужчина, поворачиваясь к ней.
-Их же убьют!! - Кирма сползла на землю, обхватив ноги, прижалась лицом к коленям в потёртых кожаных штанах. - Что хочешь для тебя сделаю, слово скажешь - умру, рабыней твоей буду... Спаси детей!!!
Мужчина молча схватил её за плечи, рывком поставил на ноги. Девушка подняла заплаканные глаза, разыскивая на его лице признаки гнева, обнаружила только растерянность и странную потаённую боль. Его взгляд метнулся к дракончику, оббежал лица переселенцев...
Прежде чем он успел ответить, по ущелью прокатился глухой продолжительный рокот.
-Папа говорит, что судьбу людей решать должен ты сам, - сказал дракончик.
-Хорошо... но мне надо подумать, - мужчина оглянулся на старосту, всё ещё стоящего на коленях, - завтра утром я сообщу вам своё решение. А сейчас возвращайтесь в лагерь.
Тайрэд сидел на ступенях крыльца. Перед ним на земле лежал Леденец и вытянув шею преданно заглядывая мужчине в лицо.
-Это что, шутка? - шид был не в духе. - Или это у меня судьба такая? Нет, ну почему это должен быть именно я?!
-Ну не я же... - раздался слабый голос. Мужчина покосился в его направлении и поджал губы.
Туг лежал неподалёку, на расстеленном одеяле. Под одеялом были голые доски пола веранды. Предположительно твёрдые и неподвижные, сейчас они медленно вращались, пытаясь выскользнуть из-под отяжелелого тела юноши. Он не утратил ясности мысли, но всё вокруг было какое-то серое, тусклое, глухое, точно он смотрел и слушал через слой ткани. Собственный голос казался слишком звонким... и он всё время куда-то мучительно проваливался, оставаясь на месте... нестерпимо!