Все так и вышло, как представляла Птица. Прорвавшаяся сквозь тучи Аниес скупо освещала узенький мост и совсем не отражалась в беспокойной воде. Черной громадиной надвигался склон и холоднющий ветер приносил запахи мокрой травы и грибов.
Птица думала поначалу, что умрет от страха, пока будет разводить огонь. Но вышло наоборот, едва затрещали робкие языки пламени под ветками ясеня, как холод и беспокойство отступили. Все ведь получается, и получается неплохо.
Привычным жестом Птица высыпала ингредиенты в прихваченный из дома котелок, вылила туда воды из дома - лучше всего, если это будет вода, взятая там, где живет парень, это Птица хорошо знала. Прикрепила посудину над огнем и принялась ждать.
Пока варево на огне закипело, прошло достаточно времени. Птица успела заскучать, ей страшно захотелось домой, в теплую постель. И она временами начинала жалеть о своем предприятии.
- Так надо, - уговаривала она сама себя вслух, чтобы хоть звук собственного голоса разгонял неуютную тишину склона, - так надо для всех. Иначе нельзя, это ведь понятно... иначе нельзя...
Увидел бы это Саен - дал бы по башке, это точно. Вот это Птица понимала очень хорошо. Глаза бы у него стали совсем черными и он бы разорался так, что, небось, стены дома затряслись. Надо бы сделать так, чтобы он не узнал об этом. Просто не думать никогда - и все. Как будто ничего и не было. Вот не думать у Птицы очень хорошо получалось. Проще простого. Можно было вообще не держать в голове ни одной мысли, ну, кроме того, что надо посолить кашу и вымыть тарелки после ужина.
Где-то на вершине горы грустно закричала ночная птица. Звук разнесся далеко и показался очень громким. Это хороший знак, гора нарушила молчание и решила ответить на сомнение пришедшей к ней гостьи.
- Пора, - прошептала Птица, осторожно сняла котелок с огня и принялась читать заклинание.
Запах отвара резко ударил в ноздри и заставил сморщиться. Горьковатый, резкий, непривычный. Мотнув головой, Птица сосредоточилась, закрыла глаза и представила себе Саена. Вот таким, каким он был перед отъездом. Серьезного, озабоченного, хлопотливого. С серыми глазами и черными бровями. С неизменной привычкой хмуриться и переплетать пальцы рук. Вот такой Саен и нужен Птице. И она хочет, чтобы он всегда ее желал, всегда был к ней привязан, всегда зависел от нее. Хочет быть его любимой девушкой, его страстным желанием, его грезой, его жрицей. Хочет стать для него жрицей любви, как завещала богиня Набара.
Наверное, Птица открыла глаза - на какой-то момент она перестала чувствовать свое тело. Потому что ей почудилось, что языки пламени вдруг вспыхнули и разошлись множеством ярких искр. Слепящий свет разлился перед ней, заискрил оранжевыми и огненными пятнами. И появилось странное ощущение, что внутренняя сила, энергия выплескивается за край и расходиться вверх и вниз по склону. И часть этой энергии надо суметь направить в котел с зельем. Просто сконцентрироваться на нем, представить его.
Представить себе зелье и то, как Саен пьет его. И как он меняется и становится другим...
В этот момент Птица увидела Набару. Сияющая золотым богиня возникла, точно призрачное видение. Да так оно и было, Набара не могла быть в Каньоне Дождей, она просто привиделась Птице. Глаза Набары сверкали, точно алмазы, черные косы развивались, алые губы источали еле слышный горьковатый аромат.
- Пришла просить меня об услуге? - проговорила Набара. - Только ты и без того моя, и цветочки на твоем плече никто уже не смоет. Что ты хочешь, если призываешь мое имя?
Птица запнулась. Никто не рассказывал, что во время совершения приворота приходит сама Набара. Никогда такого не было. Потому, лучше сейчас не разговаривать с ней.
Птица попробовала создать стену между собой и Набарой, представила ее, вложила в представление всю энергию.
- Что же ты, глупая, испугалась? Я с тобой буду навсегда, - голос Набары стали неожиданно низким, и золотое свечение угасло, уступая место синеве. Тело богини синело, становилось больше, тяжелее. И все приближалось и приближалось к Птице.
Но за невидимую стену Набара не должна пройти, у нее это не выйдет...
- Тягаться хочешь со мною? Поздно, девочка, ты вызвала меня своим заклинанием. Думаешь, кто придает силу всем приворотам Линна? Только я могу это сделать. Только мне принадлежит сила любви.
Птица не отвечала. Ее охватил дикий страх. Конечно, Набара права. Она же богиня любви, как не ей приходить на приворотный обряд. И, может быть, остальные просто не видели ее, потому что не обладали цветочками на плече или вот такой силой, что есть у Птицы.