«Самый первый мастер досок для приготовления денег в Гуслицкой местности» был осужден и сослан на каторгу в Сибирь. Такова была судьба многих уроженцев этих мест. Как отметил В. С. Лизунов, «почти все гуслицкие поселения, а их было до 60 с лишком, разбросанных по берегам рек Гуслицы и Нерской, имели своих выселенцев в Сибири, сосланных туда преимущественно за подделку и сбыт фальшивых ассигнаций. Немало их было и на каторжных работах»[195].
Каторжники и ссыльнопоселенцы, попавшие в Сибирь за подделку денег, создавали благоприятную среду для развития фальшивомонетничества за Уральским хребтом. Нередко именно этот контингент являлся костяком организованных групп преступников, промышлявших подделкой денежных знаков. «Ассортимент» производимых ими фальшивок был весьма широк. Подделывали как монеты, так и бумажные деньги, едва те появились в России.
Уже в 1798 году иркутский губернатор генерал от инфантерии фон Трейден рапортовал в Сенат о найденных у работного человека иркутской казенной суконной фабрики Федора Поспелова трех 25-рублевых фальшивых ассигнациях. При этом он писал, что «незадолго пред сим найдены на той фабрике у ссыльных бумага и инструменты к деланию фальшивых ассигнаций»[196].
В 1827 году в Тобольский губернский суд поступило дело «о найденных в Боровлянском винокуренном заводе у казенно-рабочих инструментах и материалах, принадлежащих к деланию фальшивых ассигнаций, золотой и серебряной монеты»[197]. Поводившие ревизию Западной Сибири сенаторы Б. А. Куракин и В. К. Безродный в ноябре 1827 года писали Е. Ф. Канкрину, что «находящиеся в Тобольской губернии на винокуренных заводах преступники возобновляют делание фальшивых ассигнаций и монеты, имея легкое удобство сбывать оные на Ирбитской ярмарке во множественном народном стечении»[198]. Об этом же они писали губернатору Западной Сибири И. А. Вельяминову: «Работа фальшивых ассигнаций сильно укоренилась и в большом ходу производится каторжными осужденными и наказанными за то же преступление, также посельщиками и даже крестьянами, употребляемые ими к сему ремесла просты и незатруднительны; сбыт легок и особенно удобен в здешнем крае по простоте поселян»[199]. Подобные сообщения были отправлены тобольскому гражданскому губернатору Д. Н. Бантыш-Каменскому и в Сенат[200].
Столичные ревизоры настойчиво рекомендовали отправить заключенных фальшивомонетчиков, находящихся на местных казенных заводах, в Восточную Сибирь, подальше от внутренних губерний России, поскольку «размещение сего рода преступников: одних у самых границ Сибири с стороны внутренних наших губерний, а других хотя и не на границе, но не в дальнем расстоянии, само по себе небезопасно с той стороны, чтобы зловредное для государства ремесло вновь не возникло»[201]. В качестве примера укоренившегося в местах каторжных поселений «злодейства» Куракин и Безродный упоминали дело каторжного рабочего Боготольского винокуренного завода Феофанова, «который, быв и прежде сужден, и наказан за делание фальшивых ассигнаций, вновь занимался сим злодейством и приготовлено ассигнаций, как можно судить, по его словам, не менее 40 т<ысяч> рублей»[202].
196
РГИА. Ф. 1345. Оп. 98. Д. 176. Л. 2.
198
Там же. Л. 78.
199
Там же. Л. 165 об.
200
Там же. Л. 61, 125.