Впрочем, и небольшие группы фальшивомонетчиков нередко состояли из лиц разного происхождения. Так, например, соучастниками фальшивомонетчиков Петра и Григория Лутовских — дворян, отставных поручиков, братьев жены Херсонского губернатора — были три дворянина, семь мещан и три крестьянина. Все они были привлечены к суду в сентябре 1877 года за сбыт фальшивых кредитных билетов двадцатипятирублевого достоинства[236].
Как уже отмечалось, крестьянское правосознание отличалось своеобразным бытовым взглядом на проблему фальшивомонетничества. Материалы судебного процесса над группой братьев Лутовских свидетельствуют о том, что у некоторых представителей дворянства были не менее своеобразные соображения по тому же вопросу. Газета «Голос», следившая за процессом, писала: «Петр Лутовской довольно обстоятельно рассказал свои похождения, о том, как он однажды, при покупке какого-то фиктивного наследства вымышленного болгарского князька, потерял все свое состояние и вошел в долги. Эти-то долги и заставили его взяться за фабрикацию денег. Ведь не мог же я, в самом деле, допустить, чтобы моя дворянская честь была запятнана неплатежом долгов — заметил подсудимый»[237].
Отдельной строкой в истории российского фальшивомонетничества стоят хищения кредитных билетов и ценных бумаг из государственных учреждений.
В январе 1870 года судебный следователь Московского окружного суда Николай Реутский писал заведующему секретной частью канцелярии министра финансов А. Н. Юревичу о краже оплаченных билетов Московской сохранной казны на 500 000 рублей из архива Московской конторы Государственного банка для «переделки и нового выпуска в обращение»[238]. Пока шло следствие, банкирский служащий Филантьев поджег хранящиеся в архиве билеты, «те самые, — писал Реутский Юревичу в феврале 1870 года, — о которых я производил следствие. Вероятно, он предполагал сжечь все оставшееся билеты, чтобы не было возможности поверить, сколько их было похищено»[239]. Замести следы преступления таким радикальным способом Филантьеву не удалось — его, естественно, арестовали и судили.
Таким же неуклюжим вором оказался и подмастерье Экспедиции заготовления государственных бумаг Максимов, похитивший в 1884 году 300 экземпляров 10-рублевых кредитных билетов. Управляющий Экспедицией Ф. Ф. Винберг 2 апреля сообщил министру финансов о том, «что на одном из железных шкафов, в которых хранятся оттиски кредитных билетов на настоящей бумаге, печать г. смотрителя не цела». Ревизия, писал Винберг, показала «недостаток 300 экземпляров билетов 10 руб. достоинства», при пересчете всей наличности в мастерской кредитной типографии «недостающих билетов не отыскано», а «подмастерье Максимов, которому г. смотритель доверял ключ от вышеозначенного шкафа, при дознании давал сбивчивые и противоречивые показания, чем навлек на себя подозрение»[240].
Были случаи, когда работников Экспедиции пытались уговорить на кражу инструментов. В марте 1886 года Ф. Ф. Винберг доложил министру финансов, что «22 марта сего года, при выходе рабочих из Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг, какой-то неизвестный человек намеревался подкупить одного из них на кражу шрифта, которым печатаются кредитные билеты 25 руб. достоинства. С этою целью неизвестный водил рабочего два раза в портерную и дал ему задаток в 25 руб., но рабочий этот донес о случившемся смотрителю мастерской, и принятыми мерами удалось заманить неизвестного в Экспедицию, где при содействии полиции он был задержан вместе со своим товарищем и отправлен в местный полицейский участок»[241]. Задержанные лица, Иоган Труль и Карл Ризон, оказались запасными рядовыми.
238
РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 313. Л. 4 об.
240
РГИА. Ф. 560. Оп. 40. Д. 80. Л. 3.