Следует упомянуть, что любителей легкой наживы, желающих приумножить свой капитал через распространение фальшивых денежных знаков, нередко поджидали неприятные сюрпризы при заключении противозаконных сделок. Распространенным явлением был обман таких коммерсантов с помощью так называемой «куклы». Как докладывал помощник нижегородского полицмейстера штабс-капитан Сташевский заведующему секретной частью канцелярии министерства финансов А. Н. Юревичу, такие случаи происходили, например, на Нижегородской ярмарке. Покупателю показывали образцы фальшивых билетов или же, за неимением таковых, настоящие кредитные билеты, «которые, — писал штабс-капитан, — для этого нарочно стирают резинкою до того, что они, теряя свой наружный отчетливый вид, кажутся для неопытного глаза сомнительными. Покупщик, как обыкновенно, условливается в цене, ему назначают место для обмена непременно где-нибудь в поле, саду или вечером даже на улице, — покупатель доверяется в виду барыша и приходит на назначенное место с деньгами, — продавцы берут у него деньги и второпях, как бы остерегаясь, сунув ему пачку, тщательно завернутую в бумагу и имеющую вид и форму как бы вложенных в оную кредитных билетов, сами поспешно уходят; покупатель приняв таковую пачку и думая, что в ней фальшивые деньги, спешит сам уходить скорее домой, — придя же и вскрыв пакет, тут только видит, что его обманули»[277]. Сообщения о подобных происшествиях регулярно поступали в канцелярию министра финансов. Ее управляющий, Д. Ф. Кобеко, в феврале 1878 года писал управляющему Полтавской казенной палатой А. И. Аладьину: «Во всех случаях, когда помянутая мошенническая проделка была обнаруживаема, выдаваемые за фальшивые кредитные билеты оказывались настоящими (что делается также для большего удостоверения в совершенстве фабрикации мнимо фальшивых билетов), сами же обманщики почти всегда успевали скрыться тотчас по получении задатка, или же всей установленной суммы, — взамен коей передавали покупателям опечатанную, в виде бандеролей, пачку простой, подкрашенной в надлежащий цвет бумаги, только с двумя настоящими билетами, наложенными сверху и снизу»[278]. Впрочем, некоторые «обманщики» не ограничивались только получением денег за «куклу» — когда они исчезали вместе с добычей, в дело вступали их сообщники, объявлявшие себя случайными свидетелями преступной сделки, и настойчиво предлагали незадачливому «покупщику» пройти с ними в полицию. Как правило, чтобы не привлекать внимания и избежать ненужных вопросов, несостоявшиеся сбытчики фальшивых билетов предпочитали от них откупиться. Этот вид мошенничества был весьма распространен (например, саратовский губернатор в 1884 году писал министру финансов, что так называемых «пакетчиков» в Саратове насчитывается более 100 человек[279]) и относительно безопасен, поскольку «Правительствующим Сенатом подобное деяние признано не наказуемым»[280].
В некоторых случаях для обмана своих потенциальных клиентов мошенники применяли весьма эффектную демонстрацию предлагаемого товара. В следственных делах встречаются эпизоды, когда мнимые продавцы показывали покупателям оригинальные тайники, литографские камни или заготовки фальшивых билетов, чем и добивались их безусловного доверия. Так, например, в рапорте чиновника особых поручений Н. А. Юревича министру финансов от 25 октября 1875 года отмечено, что некий распространитель поддельных кредитных билетов иностранной работы Гольденберг произвел сильное впечатление на покупателя «тем, что показал ему однажды две сигары, внутри коих оказались завернутые в фольге 25-ти и 10-ти рублевые кредитные билеты, которые нельзя было отличить от настоящих»[281]. О таком же способе сообщил Д. Ф. Кобеко в феврале 1878 года управляющий Полтавской казенной палатой А. И. Аладьин: «Вчера вечером я узнал, что к одному казаку местечка Новый Салжар Кобелякинского уезда явились два неизвестных человека: один, по-видимому, грек, а другой еврей, с предложением продать ему фальшивые кредитные билеты; эти билеты находятся в сигарах по два в каждой; они объявили, что продают партиями не менее как на 25000 рублей, 10000 рублей каждую, требовали наличными 4000 руб., а на 6000 р. векселей»[282]. Д. Ф. Кобеко ответил А. И. Аладьину, что «предложение покупки фальшивых кредитных билетов в сигарах, без сомнения, есть ничто иное, как мошенничество, — в чем убеждает неестественность способа сокрытия билетов, ибо заделывать оные в сигары нет для преступников ни малейшего расчета и основания, а придуман этот эффектный способ (как видно из имеющихся в министерстве сведений) единственно для обмана людей недальновидных, но склонных к легкой, хотя и преступной наживе»[283]. Слова управляющего министерской канцелярией подтверждаются судебной практикой. В июле 1879 года в суде Калишской губернии Царства Польского рассматривалось дело группы мошенников, обвиняемых в распространении фальшивых кредитных билетов. В обвинительном акте помимо прочего также упоминался эпизод с «денежными сигарами». Сцена демонстрации предлагаемых к продаже подделок, разыгранная жуликами, даже в сухих строках судебного документа выглядит очень эффектно. «Когда они пили пиво, — зафиксировано в акте, — Скавронский попросил Черножила показать Венгровскому товар. Тот вынул из кармана две сигары, и указывая на них, сказал: это рубль, а это три рубля. Затем он разломал сигары и вынул из середины одн<ой> рублевую бумажку, а из другой 3-х рублевую. При этом Черножил заметил, что товар этот можно очень дешево иметь из Турции и Англии. После этого он достал еще одну сигару и, вынув из нея рублевую бумажку, заплатил за выпитое пиво и получил сдачу»[284]. Продавцы были убедительны, покупатель не устоял и купил ящик сигар за 1050 рублей. С этим ящиком он отправился в г. Кутно и, «остановившись в гостинице, стал разламывать сигары, но никаких денег в них не оказалось»[285].
285
Там же. Л. 14 об.