Сомнительные фирмы, являющиеся «ширмами» для мошеннических сообществ, искали выходы на российский «рынок» фальшивых денег. В сентябре 1877 года в польской газете Dziennik Poznanski было опубликовано объявление: лондонское агентство F. Eduard & Co в Сити искало желающих распространять предметы роскоши. На объявление откликнулись два польских обывателя, коммерсанты Игнац Свенцицкий и Владислав Радоньский. Агентство, как говорилось в докладной записке, поступившей в министерство финансов, «удостоверившись в их корреспонденции в их честности и также патриотизме, предлагало им теперь более финансовую операцию, прибавляя, что образцы последуют и что если они желают заняться этим делом, то должны приехать в Брюссель для соглашения»[496]. Образцы в виде 1- и 10-рублевых кредитных билетов были присланы в Познань, оказались в распоряжении полиции и переправлены в Петербург для освидетельствования. Г. П. Каменский сообщил в канцелярию министра, что по адресу фирмы «как мне известно, находится контора Скальского, деятельного распространителя фальшивых билетов; для меня несомненно, что объявление, помещенное в газете Dziennik Poznanski, предложение, сделанное Свенцицкому и Радоньскому, и билеты, присланные им в виде образца, вышли из этого источника — от Скальского»[497]. Присланные для экспертизы в Экспедицию заготовления государственных бумаг кредитные билеты оказались подлинными, и в связи с этим Д. Ф. Кобеко писал Каменскому: «Весьма интересно было бы обнаружить побуждения, по которым известное Вам Лондонское Агентство рассылает образцы настоящих билетов под именем фальшивых. Вероятно, это делается с целию заинтересовать покупателя высоким качеством подделки, а затем уже навязывать собственную фабрикацию»[498].
В 1886 году в казанской судебной палате рассматривали дело проживающего в Самаре прусского подданного Густава Фридриха фон Фосса, подозреваемого в подделке русских государственных кредитных билетов 25-рублевого достоинства. У обвиняемого была обнаружена переписка с торговым домом «Барклей, Шуберт и Ко» в Лондоне, «навлекающая на этот торговый дом подозрения в торговле русскими кредитными билетами»[499]. В одном из писем лондонские торговцы упоминали о таком товаре, как «свинец» и «медь». В другом письме оговаривались условия приобретения этого товара: «…свинец и медь должны быть лично куплены и проданы здесь, цена 30 %, товар хорош, тонкая отделка <…> если вам неудобно будет лично купить свинца и меди, то мы можем доставить вам их, конечно по предварительной высылке суммы»[500]. В руки следствия попал «ключ» для перевода терминов этой корреспонденции, который среди прочего содержал следующие пояснения: «Свинец/Blei — русские кредитные билеты; Медь/ Kupfer — французские кредитные билеты; Аlbatros — телеграфируйте немедленно цены свинца и меди в цифрах»[501]. Разумеется, прочтение указанных писем с помощью этого «ключа» ясно говорило, о каких торговых операциях шла речь. Сам же обвиняемый Фосс на допросе показал, «что фирма Шуберт, Барклей и Ко у себя поддельных кредитных билетов не держит, а что чрез нее только можно достать их»[502].
Привлечение таких «торговых фирм» к суду представлялось задачей почти невыполнимой. С большим трудом удавалось разоблачать даже явных фальшивомонетчиков, выслеживать нелегальные фабрики поддельных банкнот и добиваться осуждения арестованных. Для борьбы со злом фальшивомонетничества на территории других стран российские власти имели весьма ограниченные возможности. Тем не менее правительственные агенты, работники консульств, чиновники почтового ведомства, таможни и пограничной службы пытались пресечь поступление «заграничного товара» на территорию Российской империи.
Глава 6
Деятельность «в высшей степени полезная»
Во второй половине ХIΧ века российское правительство было вынуждено вести поиск нелегальных мастерских, «процветающих» за границей, собственными силами. В отдельных случаях, не полагаясь на местную полицию, консульские служащие обращались к частным детективным агентствам. Таким, например, как «Национальное детективное агентство» Аллана Пинкертона, нанятое в 1882 году в Нью-Йорке для розыска группы фальшивомонетчиков.
Правительственные агенты, командированные за границу для выявления источников поступления фальшивых денег в Россию, создавали свою агентурную сеть. На содержание местной агентуры российское правительство отпускало значительные средства. Только с января по май 1866 года представитель министерства финансов в Лондоне Г. П. Каменский получил на расходы по розыску фальшивомонетчиков и ведению дел в судах из российского казначейства 91 188 франков (более 29000 рублей) и 3205 рублей[503]. В 1873 году управляющий III отделением А. Ф. Шульц обсуждал с Д. Ф. Кобеко вопрос о формировании агентурной сети в пределах империи и за границей: «Относительно заграничных агентов, которые также необходимы, я полагаю, что им следует назначить от 300 до 400 франков в месяц»[504]. Эти суммы передавались российским правительственным агентам, которые распределяли их среди своих информаторов. Так, например, в финансовом отчете статского советника Г. Г. Перетца за май — август 1875 года значились выплаты: «Прусскому полицейскому чиновнику Червонскому 3520 марок, <агентам> Квасневскому — 500, Милевскому — 260, Корнели — 245; Жалование агентам в Париже, Ницце и Брюселе за май, июнь, июль и август 4000 франков или 3266 марок 45 пфеннигов; агенту в Галиции за те же месяцы 1000 австрийских гульденов или 1838 марок 30 пфеннигов; Вилькошевскому за май, июнь, июль — 510 марок»[505]. Криминальный шуцман Берлинской полиции Червонский («один из лучших агентов Берлинской тайной полиции»[506]), как и некоторые его коллеги из других европейских государств, подобные выплаты получал на регулярной основе. В июне 1876 года Г. Г. Перетц отчитался о 925 рублях 50 копейках, истраченных на жалование осведомителям в России (в Петербурге), Польше (в Варшаве), Франции, Бельгии, Австрии и Пруссии[507], а в марте 1879 года он же выплатил 1207 рублей 55 копеек на разъезды, экстренные расходы и жалование агентам в Петербурге, Франции, Бельгии и Австрии[508].