Другой похожий персонаж напрашивался в сыщики в Берлине в 1878 году. Д. Ф. Кобеко писал о нем Г. П. Каменскому: «Принял на себя самовольно роль сыщика со стороны нашего правительства, и <…> дозволяет от себя давать злоумышленникам весьма вредные по влиянию и последствиям заверения в том, купит у них фальшивых билетов на значительную сумму, а затем — в той же роли непрошенного агента домогаться возврата израсходованных, будто бы, 300 р. и снабжения порядочною суммою на дальнейшие издержки. Полагаю, что и Ваше Превосходительство согласитесь с моим мнением, что подобная навязчивость с услугами и неуместные притязания на вознаграждение не должны быть допускаемы <…> подобные лица нередко предлагают услуги на открытия собственно для того, чтобы отклонить от себя всякое подозрение»[517].
За недостатком других претендентов руководители министерства, даже понимая недобросовестность подобных информаторов, были вынуждены время от времени пользоваться услугами крайне неблагонадежных личностей. Например, в 1880 году в ряды секретных агентов был зачислен Соломон Гер, осужденный в 1872 году на полтора года в арестантские роты за то, что «выманивал» деньги у содержательниц домов терпимости для якобы взяток служащим Врачебно-полицейского комитета. Геру удалось бежать в Англию (перед побегом успел споить до умопомрачения какого-то купеческого сынка и получил от него вексель на 30 000 рублей). В 1880 году беглец попросил о помиловании, обещая способствовать разоблачению шайки подделывателей российских денег. В связи с этим Е. С. Головин писал министру финансов: «Ввиду обещаний Гера сделать весьма важные для министерства финансов открытия в отношении подделывателей кредитных билетов, обещаний, действительная исполнительность которых представляется весьма правдоподобною, не изволите ли Ваше Высокопревосходительство разрешить временный вызов Гера из Кенигсберга в Санкт-Петербург в качестве секретного агента министерства финансов»[518]. На доклад о Соломоне Гере, поднесенный министром финансов государю 16 мая 1880 года в Царском селе, была наложена резолюция: «Высочайше разрешено, с тем чтобы за Гером, во время пребывания его в пределах России, был учрежден негласный полицейский надзор». Этот проходимец был вызван в Россию, снабжен открытым листом, суммой в 500 рублей и отправлен в Лондон как секретный агент правительства.
Помимо денежного вознаграждения положение секретного агента давало возможность мошенникам свободнее заниматься преступным промыслом фальшивомонетничества. Об этом в министерских кабинетах имелась исчерпывающая информация. Министр финансов М. Х. Рейтерн писал Н. П. Игнатьеву в феврале 1876 года: «Из числа находящихся за границею поляков, многие предлагают услуги свои нашему правительству не только в видах получения денежного пособия, но даже с тою целью, чтобы удобнее скрыть собственное свое участие в умышленной подделке наших государственных бумаг»[519].
Завербованные осведомители собирали информацию о деятельности преступных сообществ: принимали на себя роль заезжих покупателей фальшивок, внедрялись в шайки в качестве распространителей, вели слежку за подозреваемыми. Эти занятия бывали небезопасны. Г. Г. Перетц, разыскивающий «фабрику» фальшивых билетов в Швейцарии, докладывал в июле 1873 года в министерство, что его швейцарский агент «не решается приступить к делу. Как можно догадаться из его слов, его пугает участь агентов Каменского, так печально погибших. Он боится за себя, так как главные деятели люди решительные и не остановятся ни перед чем, но еще более боится за семью»[520].