Наверняка от обид рев у яка громкий, снегообвальный. Есть резон повернуться нам ухом к горам. Не ахти как много в нашей необъятной стране мест, где водятся удивительно неприхотливые животные: Киргизия, Таджикистан, Тува, Бурятия, Алтай. На Кавказе, говорят, отродясь не бывало яков, но их завезли туда, дабы не пропадали даром недоступные пастбища.
Конечно, Киргизия красна овцеводством. Но, увы, безбрежные пастбища этого края деградируют, выбиты мелким скотом. Остроголовым пиком встает вопрос о сокращении поголовья овец. В этой связи совсем не повредит повышенное внимание к высотному животноводству. Киргизия для яков — скатерть-самобранка. Высокогорная часть республики — целая страна, 1240 тысяч гектаров. Добрая площадка для взлета! Но вместо развития многие районы начинают сокращать яководство.
— Наш совхоз способен умножить поставку высокогорного мяса втрое, — сказал директор Мирзаев. — Если яки не будут «сидеть» в коровах.
— Весь район повернется лицом к выгнанным из коровьего общества якам, — заявили в РАПО.
— Область пойдет в гору! — заверили в Ошском облагропроме.
Оставалось выяснить позицию союзного. Так я после горных хребтов очутился в заоблачных кабинетах на Калининском проспекте столицы. «Мы с яками не якшаемся!» — услышал за одним порогом. «Поднимитесь выше!» — рекомендовали за другим. «Раньше действительно яками мы занимались, — ловил на данном уровне, — но теперь вам следует спуститься назад, именно там находится человек, который курирует экзотических рогатых». Не обладая выносливостью яка, я скоро почувствовал уже нехватку кислорода и чуть не сел мимо стула на четырнадцатом этаже.
— Как объять необъятное?! — широко разметнул руки хозяин кабинета. — На пчелах у нас сидят два человека, на рыбе — полтора, на яках — четверть человека…
Лично он, руководитель подотдела племенных хозяйств, может сказать со всей данной ему ответственностью: яки заслуживают собственного стандарта, достойной цены и отдельной строки в отчетности.
— Но для этого надо пробить каменную стену: Госстандарт, Госкомцен, органы статистики. Минимум полгода работы доброму специалисту, неусеченному.
Так меня быстро опустили на землю. А в высоких горах остались яки, которых продолжает разбойно клевать маленькая бюрократическая строчка-птичка…
НЕ СОГЛАСЕН НА МЕДАЛЬ
Посвящение капитана запаса Баточки в подполковники происходило в торжественной, хотя и несколько интимной, обстановке. Пластинка звонко исполняла туш. Гремели речи.
— Наденьте, Илья Григорьевич, эти погоны! Ваши плечи их, несомненно, достойны! — говорил капитан Баточка капитану Баточке, отраженному в зеркале.
— Ура! Вдарим залпом по такому поводу! — Капитаны чокались, после чего по зеркалу мутной слезой скатывались винные капли.
Потом капитан-подполковник наградил себя орденом Красной Звезды и затем еще некоторыми.
Внимание общественности к многоорденскому подполковнику повысилось, но Баточке казалось, что оно еще недостаточно: его не носили на руках.
И вот однажды, щелкнув каблуками, Илья Григорьевич браво представился:
— Подполковник запаса Баточка! Почетный гражданин Волгограда!
Но и этого Илье Григорьевичу показалось мало. Вскоре он, легко переступая высокие пороги, отрекомендовался уже так:
— Баточка! Человек из легенды! Вы, конечно, наслышаны обо мне? Собеседник мучительно морщил лоб.
— Да, да! Он самый, — великодушно прерывал мучения почетный гражданин Волгограда. — Герой очерка Константина Симонова «Волжская твердыня». Садитесь, пожалуйста, — разрешал он остолбеневшему хозяину кабинета.
— М-да, — вздыхал человек из легенды и, удобно рассевшись в кресле, поправлял многочисленные орденские колодки. — Неважно еще некоторые товарищи относятся к своим героям. Недостаточно чутко. Зачерствели в тиши кабинетов.
— Закуривайте! — поспешно протягивал сигареты собеседник.
— Не все, конечно! — продолжал кавалер многочисленных орденов Баточка. — На днях пригласил меня генерал Н. Так машину свою прислал. А из машины на руках вынесли. М-да…
— Чем могу? — лепетал собеседник.
— Между прочим, комиссар Вагин — легендарный герой эпопеи «Дни и ночи» — это тоже я. Хотите спросить, почему не сходятся фамилии? Спрашивайте, не стесняйтесь. Я отвечу. Дело в том, что Симонов почерпнул сведения о моих подвигах из боевых донесений, которые писались в грохоте пушек и свисте снарядов, — попробуй не ошибиться!
К героям войны у нас глубокое уважение. Люди от всего сердца оказывают героям почет и внимание. А тут герой — не только герой, но вдобавок еще герой известного литературного произведения! Легендарная личность! Почетного гражданина Волгограда приглашают на различные собрания и торжества. За ним гоняются общества и союзы. Перед ним распахиваются двери кабинетов. Подвиги Баточки с жаром описывают репортеры.
А рассказы легендарного Баточки становятся все красочнее, подвиги все более героическими.
— Симонов считал, я погиб. И был необыкновенно* поражен, узнав, что я жив. Собирался написать обо мне развернутый очерк «Воскресший».
И в другом месте:
— Сижу я как-то в квартире Василия Ивановича. Я имею в виду Маршала Советского Союза Чуйкова. Маршал пригласил нас с Симоновым в гости. Сидим, значит, вспоминаем минувшие дни и ночи. Маршал и говорит:
— Что там роман? О вас, товарищ Баточка, баллады надо слагать.
Создав вокруг себя сверкающий ореол славы, капитан Баточка с удовольствием пожинал плоды. Но плоды были в основном моральные. Президиумная торжественность. Сладкое замирание сердца от восторгов и речей.
Восторги очень хотелось ©материализовать.
— У меня тесная квартира. Всего трехкомнатная. Предоставьте отдельные просторные квартиры сыну и мне. В центре города, конечно.
— Но позвольте…
— Нет, не позволю. Не позволю так относиться к человеку из легенды. Учтите, я могу ведь уехать в Волгоград, почетным гражданином которого, как вы знаете, являюсь. Героя Баточку с объятиями встретит любой город. Кстати, недавно был мне звонок из столицы. Приглашают…
Нескромность почетного гражданина Волгограда начала бросаться в глаза. Люди привыкли видеть, что подлинные герои войны, как правило, застенчивы, словно девушки, и не воюют с артиллерийским грохотом за излишние жизненные блага. Работники военкомата послали в город Волгоград запрос. И вскоре пришел ответ на строгом официальном бланке. «Исполком Волгоградского городского Совета депутатов трудящихся сообщает, что звание «Почетный гражданин города-героя Волгограда» тов. Баточке И. Г. не присваивалось».
Из сообщения Главного управления кадров Министерства обороны Союза ССР стало известно, что капитан Баточка орденом Красного Знамени, а также другими орденами никогда не награждался.
Писатель К. Симонов, познакомившись с публичными заявлениями Баточки, написал: несмотря на то, что он хорошо знает Василия Ивановича Чуйкова, на квартире у него никогда не был. Очерка «Волжская твердыня» не писал. «Во время войны в Сталинграде, в дивизии И. И. Людникова не был и Баточку И. Г. не видел и видеть не мог…
…Ни в каких своих произведениях я не изображал и не мог изображать совершенно неизвестного мне Баточку, который, очевидно, является авантюристом, эксплуатирующим доверие тех людей, которые опрометчиво оказали ему это доверие».
Немного написал о Баточке писатель Конст. Симонов, но очень ёмко.
Хорошо, если бы нашли своих летописцев и другие самозваные орденоносцы — отважные «герои» кабинетных атак.
НЕ ХОДИ, БЫК, В ЯМУ
Рыбак ступил на земную твердь и закачался. Два его дружка, ожидавших лодку с нетерпением — карась колом сети рвет! — теперь ноль внимания на золотистый улов. Пытают нового человека: «Неужто на наш берег забрел сам Крокодил? А по зубам сказать правду о нашем колхозе?» Прямо в коляску мотоцикла побросали живые золотые слитки — валюту для обмена на добавочное похмелье. «Слышь, корреспондент, приходи завтра на МТМ да прихвати потолще блокнот — порасскажем такое!..»