А высокий гость, цепко обнявший метровый сувенир, естественно, ничего более не увидит вокруг, улетит восвояси, довольный результатами командировки.
Бестии, конечно, эти прожженные периферийные администраторы. Змеи-горынычи искушения.
Ну, а тех, легко поддающихся искушению, чья каменная неприступность мотыльком разбивается о яркий сувенир, как назвать-навеличать? Какой лояльный эпитет подберешь в богатом словаре Даля для столичного гостя (гостьи), который (которая) не успеет с трапа сойти — уже начинает крутить носом, точно локатором: а какие-такие у вас тут местные дивы дивные? Наличествует яшмово-чугунная неповторимость? А может, кружевками славитесь? Льном-долгунцом?
Заметили вы, маломощные сотрудники стали отказываться от командировок в столицу. Нет знаменитого ажиотажа: «В Москву, в Москву!»
— Почему именно я? Что я плохого сделал? — канючит человек, ибо знает: тащить придется немалый груз: предприятие пошлет щедрые подарки, да и от себя придется прихватить кое-что, если намерен выполнить поставленную перед тобой острую производственную задачу.
Смело собирается в столицу только многосильный.
Что касается нашего героя Петра Петровича Заклавского, так он с улыбкой справлялся с любым грузом. Впрочем, как со всяким другим делом. Молодой руководитель — напористый, энергичный, — он легко брал ступеньку за ступенькой. Далеко не было сорока — он возглавил крупный трест. Не каждому дано. А что давалось Заклавскому — он умел взять, мимо рук не проходило.
Тесно было в гостиничном полулюксе. Почти хрустально звенели собранные из соседних номеров стаканы. Отмечали благополучное завершение профконференции треста. Обходились без бумажек и длинных речей.
— Поехали?
— Поехали!
Все пили на равной ноге. Рядовой член профсоюза, главбух Черноусов запросто целовал лидера постройкома Мартьянова, управляющий трестом Заклавский панибратски хлопал по плечу полномочных проф-представителей стройуправлений. Одного из них, Козлова, даже приобнял за плечи в коридоре, куда вышли охладиться.
— Достойно, главный инженер, заменяешь своего приболевшего начальника. Небось уже раза три за коньяком слетал?! Вот так и куются добрые кадры!
Затем Петр Петрович начал жаловаться на горькую жизнь: чуть ли не еженедельно приходится ездить в столицу. Люди завидуют, а не знают, чего стоят ему эти командировки. С голыми руками не выбьешь даже самый завалящий механизм. А когда надо решить вопрос о серьезной машине… Ах, тяжко, тяжко…
Козлов достал бумажник, вручил управляющему 250 рублей! И не поморщился.
Он, Михаил Козлов, был тоже из сильных, впередсмотрящих. Только поначалу, год назад, заступив в должность, несколько подрастерялся, когда его шеф — начальник управления Демисов — без всякой дипломатии заявил:
— Необходимы три ковра для подарков нужным людям. Изыщи деньги.
Молодой главный инженер тогда резко хлопнул дверью. В своем кабинете. Его возмущению не было предела: сильно негодовал, сидя на рабочем стуле. Кипел гневом, поедая сосиски в столовой. Дескать, мало того, что пришлось ублажать в ресторане всю трестовскую комиссию, нагрянувшую с проверкой финансово-хозяйственной деятельности. А самого главбуха Черноусова поили до самого трапа самолета! Теперь вот дефицитным ширпотребом одаривай!
Но уже на компоте козловская возмущенность иссякла — начальник управления Демисов знал, кого брал в главные инженеры. Приглашал не за молодость — за ранность. Оценил способности по совместной работе еще в РСУ, когда приходилось меньше ремонтировать, чем строить всякие гаражи да дачи.
После обеда Михаил Козлов был светел лицом и деятелен.
— Изыскать средства! — приказал он начальнику участка Друкову.
— Каким образом? — удивился Друков.
— Мне вас учить? — насупился главный инженер.
Начальник участка Друков — прорабу Кириллову:
— Сработай наличные.
— Каким макаром?
— Мне всех учить!
Прораб Кириллов спустил команду ниже, мастеру Семину. И когда Кириллов подписал фиктивный наряд на три с половиной тысячи рублей, рука приплясывала на бумаге. Козлов получил деньги, прораб Кириллов — бессонницу. «Кажется, кто-то постучал, наверняка за мной!» — вскакивал он по ночам в холодном поту.
Когда из центрального универмага, которому стройуправление воздвигало склад, посланцы вернулись, борясь с коврами, Демисов ласково толкнул Козлова в бок:
— Теперь, главный инженер, будут у нас с тобой и механизмы, и всякие прочие железки!
— Хорошо бы «москвичонка» выбить, — воспарил Козлов. — Каково мотаться пешком!
— Заклавский выколотит и «Волгу», будь покоен!
Но покоя строителям управляющий трестом не давал:
— Жалуются москвичи — голыми сосисками изводят желудки: люди солидные, занятые — шастать по магазинам некогда.
Расторопные строители со всех ног в знакомый ресторан, но не в пристрой, коий возводят, а прямиком в кабинет директора. В квартиру Заклавского уезжают нежная осетрина, икра, копченая горбуша и пр.
Едет Демисов по делам службы в северные районы, всю командировку убивает на то, чтобы раздобыть полпуда божественного муксуна для Заклавского. «То-то будет презент москвичам, — радовался Петр Петрович. — Нет человека, который не клюнул бы на такую рыбку!»
Петр Петрович скушал муксуна самолично.
Не все оседало в обширной квартире управляющего. Кое-что он отрывал от сердца и вез в столицу. Чтобы Демисов не сомневался, Петр Петрович однажды взял его с собой в Москву. Деловая встреча протекала в «Славянском базаре». Представитель министерства Субботин сильно морщился от сибирской водки, закатывал глаза, жуя деликатесы, но не роптал. Только гораздо позже вышел конфуз. После веселого вечера услужливые сибиряки высадили из такси дорогого Илью Владимировича и не менее дорогой сувенир с бахромой — ковер порознь. В результате представитель министерства попал в вытрезвитель, а ковер — неизвестно куда.
НА ШАШЛЫК К СОСЕДУ
Баран чихал. Эта невинная процедура сильно подорвала утреннюю бодрость директора совхоза Султана Ивановича Жамилова.
— Распустили нюни, архары! — Оттолкнул мягким сапогом барана Султан Иванович.
— Погода — шайтан! — поежился плотный главный зоотехник Гасимов. — Ветер с гор сечет, как кнутом!
— А может, овцы ослабли от излишнего ожирения? — Директор осмотрел толстого помощника по животноводству с ног до головы. — Говорят, в городе сейчас самое модное средство от всех болезней — голодание. Не испытать ли этот доступный метод и на наших баранах?
— Но животные у, нас достаточно голодают, Султан Иванович! — осторожно возразил зоотехник-дипломат.
— Экий ты твердолобый, животновод! — поморщился директор Жамилов. Он разъяснил, что имеет в виду не повседневное, а лечебное голодание. В условиях стационара: в кошарах и коровниках. Под неусыпным наблюдением специалистов.
— Мы, специалисты, не подкачаем! — пообещал верный помощник Гасимов.
Ах, если бы глазастый аллах надзирал так за своим заблудшим стадом, как руководители совхоза «Даркен» оберегали поголовье от прибавки в весе. Мобилизовали все резервы, чтобы заготовить корму как можно меньше.
Однажды в «Даркен» нагрянули соседи.
— О великий Султан Иванович! — прибегли гости к сладкой лести. — Мир наслышан не только о твоей хозяйственной мудрости, но и необыкновенной щедрости.
— Салам, салам! Чего просите, уважаемые? — Директор величественно пригласил садиться на кошму. — Если прошлогоднего снега, то у самих негусто.
Узнав, что учтивые соседи клянчат всего-то полтораста гектаров земли под посев высокопитательной люцерны, Жамилов широко взмахнул опустевшей пиалой: