Зал взорвался рукоплесканиями. Краснов выждал, когда все успокоились:
— Я считаю, что Дон имеет опасного врага: это Добровольческая армия. Хотя она не служит Советам, Добровольческая армия Деникина может расколоть казачество. Другой, не менее опасной силой являются иностранцы, наши союзники. Они обещают помощь, но дальше посулов не идут... Ну и конечно же большую опасность Дону я вижу от Советов. Боюсь, что часть казаков может поддаться большевикам и потянуться за ними...
— Таким смерть! — закричали из зала.
— Не смерть, — возразил Краснов. — Это заблудившиеся, и им надо разъяснять, что казак есть казак... И ещё я считаю, что Дон нуждается в реформах. Что я имею в виду? Бюджет, создание своей армии, взаимоотношения с соседями и конечно же своё донское правительство. Подумайте, кто должен войти в него. Во главе правительства я хотел бы видеть Африкана Петровича Богаевского.
Зал снова зааплодировал.
Бывший глава Временного донского правительства Янов спросил:
— Ваше превосходительство, вы собираетесь изменить какие-то законы Дона?
Краснов откашлялся:
— Собираюсь.
— Какие?
— В первую очередь — флаг, герб и гимн. Вы можете предложить любой флаг, кроме красного; любой герб, кроме еврейской звезды или иного масонского значка, и любой гимн, кроме Интернационала...
Два часа продолжалось выступление Краснова, и два часа зал слушал его. Его ответы стали программой деятельности Круга. Краснов заявил, что казачество должно стать вне всяких партий:
— ...Мы обязаны собрать все силы, дабы восстановить на Дону старину, патриархальные отношения вольных степей. Мы должны возвести в честь участие казачества в освобождении русского народа от большевизма.
Генерал Попов удивлялся:
— Вы имеете в виду поход на Москву?
Краснов понял, что неверный ответ может вызвать недовольство у делегатов и посеять рознь. Он уточнил:
— Нет, я имею в виду выход на рубежи Царицын—Поворино—Лиски. Ведь это исконно казачьи земли. И ещё: все антисоветские силы надо рассматривать как наших союзников.
— А как же быть с Деникиным?
— Антон Иванович и Добровольческая армия, естественно, союзники, но мы против раскола в казачестве.
— А германцы?
— В данный момент это антибольшевистская сила, и значит, они тоже союзники. С немцами войны быть не может, но казачество — свободно.
Налив из графина воды, Краснов выпил. Кто-то съёрничал:
— Донская вода самая сладкая.
Краснов отставил стакан, вытер усы.
— Сладкая, но мы должны смотреть, чтобы она не стала горькая. Мы должны помнить, что восстановленная Россия обязана восстановить казачество во всех правах. Большая самостоятельность Дона в будущем в автономии: из этого надо исходить. И атаман Войска Донского будет непосредственно подчиняться лицу, возглавляющему центральную власть, ибо донцы не самостийники...
Захар Миронович толкнул соседа в бок:
— Что ещё за «антономия»?
— Значит, царю али ещё кому, кто у власти станет, подчиняться.
— Тогда иное дело...
— Я бы хотел, чтобы Донское правительство возглавил крепкий казак, уважающий Дон. Я уже высказывался об Африкане Петровиче Богаевском. А о составе правительства подумайте, господа делегаты, сами. Большие дела стоят перед Кругом, гарантом же воплощения в жизнь его идей, я думаю, должна быть постоянная казачья армия. Надеюсь, вы меня поддержите, если во главе её станет полковник Святослав Варламович Денисов, достойный носить звание казачьего генерала. Мы с ним воевали во 2-й Сводной казачьей дивизии, а вы его знаете как штабного работника в повстанческой армии.
Председательствующий на Круге Африкан Богаевский поднялся:
— Мы избираем атамана на время до Большого Войскового Круга, когда весь Дон будет освобождён от большевиков и весь донской люд примет участие в выборах... А пока, ваше превосходительство, поскольку вы становитесь атаманом, то просим принять атаманский пернач.
Краснов низко поклонился.
— Господа делегаты, атаманский пернач я смогу принять, если Круг примет заранее подготовленные мною законы.