— Поеду Мишку проведаю, а заодно и к Ивану загляну. Зазнался, чай, у войскового атамана в адъютантах ходит.
10-й Донской казачий полк из Новочеркасска в походном порядке шёл через хутора и станицы Усть-Медведицкого округа. Красные отступали вдоль линии железной дороги.
Среди казаков ходили разговоры, что скоро Дон полностью очистят от красных и войне конец.
К вечеру заночевали в большом хуторе. Ус вместе с десятком казаков, выставив охранение, расположился в хате. Хозяйка с казаками была несловоохотлива, а на вопрос Стёпки, где её мужик, ответила:
— Там же, где вас чёрт носит.
Поужинав яичницей на сале, казаки расположились на ночлег. Стёпка, усмотрев, где легла хозяйка, попробовал было сунуться к ней под бок, но получив отпор, улёгся на полу.
Утро выдалось неспокойное. Едва казаки поднялись, как вдали раздались выстрелы. Ус выбежал на улицу. Сотня уже седлала коней, строилась.
За садами трещал пулемёт, вскоре показались цепи красноармейцев. Ус быстро вывел казаков за последние хаты хутора и, оказавшись в тылу наступавших, развернул сотню в лаву. Крикнув привычное: «Сабли!», пустил коня в намёт.
Ощерившись в едином крике, казачья лава погнала красногвардейцев. Не прошло и получаса, как весь отряд оказался порублен и только с десяток красногвардейцев, сгрудившись в кучу, ждали решения своей участи.
Степан, не остывший от боя, крикнул:
— А чего смотреть, руби и этих! Пришли на нашу землю — пусть и лягут в неё!
С гиком наскочили казаки на пленных, началась кровавая расправа...
Узнав о сражении в Усть-Медведицком округе, Краснов сказал:
— Что в бою противника одолели, похвально, но вот с пленными так не поступают. Передайте сотнику Усу впредь такого не допускать.
По распоряжению генерала Краснова была проведена мобилизация крестьян Донской области. Из них сформировали стрелковую бригаду, проходившую курс обучения под Новочеркасском. Призывали в эту бригаду только зажиточных крестьян, которые в своё время выражали недовольство продразвёрсткой.
Краснов подумывал эту стрелковую бригаду вместе с молодыми казачьими полками и двинуть на Москву...
Из новочеркасских лагерей, где проходили обучение молодые казаки, Захар Миронович выбрался в обед. Ехал быстро, то и дело подгоняя Чалого, с одобрением думал, что затея атамана Краснова с формированием молодых донских полков — дело стоящее.
«Вот это, кум, аж на удивление. Одно слово — гвардия. С такими воинами нам и Расея не страшна. У казаков, хоть и молодые, что выправка, что рубка, а уж в седле сидят как влитые...» — так Захар Миронович собирался сказать Сергею Минаевичу, а пока мысленно переживал встречу с Ванькой.
Думал, возгордился сын, когда в урядники произвели и сделали адъютантом при войсковом атамане, ан нет. Матери подарок передал, сатин на кофту, отцу сапоги яловые купил.
Одно удивило Захара Мироновича: Ваньку не новости хуторские интересовали, а расспрашивал всё, как там Варька. Давно бы забыть о ней: Варька-то жена мужняя.
За Новочеркасском настроение Захара Мироновича испортилось: увидел немцев. Их отряд ехал вдоль железной дороги. Баварские кони, ширококрупые, куцехвостые, поблескивая сытыми холками, уверенно топтали донскую землю. Солдаты громко переговаривались по-своему, смеялись весело. Захару Мироновичу стало противно. Достав из глубины телеги кнут, хлестнул Чалого. Тот из рыси взял в намёт...
Глава 25
В августе Донская область была полностью очищена от красногвардейцев и повстанцы вступили на территорию Воронежской губернии. Было решено созвать Большой Войсковой Круг. На нём Краснов отчитался за три месяца проделанной работы.
Успехи были очевидны и в финансовой деятельности, и в экономике, и в торговле. Краснов рассказал о формировании Донских вооружённых сил. К тому времени Донская армия стала грозной силой, и германское командование должно было с этим считаться. Дону немцы давали оружие и деньги. Оружие Дон оплачивал, но платил самую малую сумму; что касается займов, то за них Донское правительство рассчитывалось продовольствием.
На Круге многим стало понятно, что Краснов удачно шантажирует германское командование, поддерживая постоянный контакт с Добровольческой армией Деникина.
Шантаж Краснова особенно проявился, когда между немецким и советским правительством пошла речь о разграничительной (демаркационной) линии. Краснов выступил с настойчивым требованием, чтобы разграничительная линия проходила по Волге от Камышина, по Азовскому и Чёрному морям. Он заявил немцам, что если такой демаркационной линии не будет, ему не удастся поставлять Германии требуемое продовольствие.