— К тому дело клонится.
— Нонче бы главкомверха сюда, Денисова.
— На фронте он.
— Поглядим, что завтра атаман скажет.
— А энти мухоморы по комнатам общежитий шляться будут, за своих агитировать против Краснова.
— Послушаем, а выбирать станем своим умом. Чай, мы не бычки, чтоб нас на верёвке водили...
Утром Захар Миронович проснулся с тяжёлой головой, умывался долго. Вошедшему Сергею Минаевичу пожаловался:
— Вею ночь такое снилось! Вроде я на хуторе, а не узнать. Курень свой, а на базу поросята бегают, визжат, ажник навроде щенят, поскуливают. Бабка моя в корыто им корм засыпает, а поросята вдруг в позиционеров обратились и ко мне: «Выбирай, Захар Миронович, в атаманы Богаевского!»
— А я, кум, как возвернулись с Круга, полбутылки в себя и так спал — ничего не видал. Насилу утром пробудился.
— Я вчера Ваньку своего повидал, он говорил: «Вы там, батя, с Сергеем Минаевичем долго не размышляйте, Дону атаман Краснов нужон...»
Заседание Круга началось с гимна. Играл атаманский оркестр, и делегаты нестройно, но во весь голос подпевали: «Всколыхнулся, взволновался православный тихий Дон...»
Когда спели, уселись, Захар Миронович промолвил:
— Славно, аж слезу вышибает...
Затем принесли из Донского музея войсковой пернач, знак атаманской власти. Краснов взял его, приподнял и в тишине заговорил:
— Я принял пернач в годину трудную, когда не стало войскового атамана Алексея Максимовича Каледина, а Дон разрывала смута. Тогда многие не стали слушать атамана Каледина, его предупреждений, что придут Совдепы и коммунисты на хлеб ваш, на землю вашу позарятся... Изведали, взялись за оружие. Поднялся Дон... Меня в атаманы выбрали, хоть я и видел: нелёгкий хомут надеваю. Всем миром Дон восстанавливали. Жизнь получшела, сами видите. Но вам сегодня будто шоры на глаза надели: принялись расшатывать власть, подрывать веру людей в неё...
Краснов медленным взглядом окинул сидевших в зале. Кто-то из дальнего угла выкрикнул:
— Трудно — передай власть другому!
На него зашикали. Краснов продолжил:
— Вы, казаки, хозяева земли Донской. А я ваш управляющий. Но когда управляющий видит, что хозяин недоволен его работой, да мало того, что недоволен, а разрушает сделанное управляющим, он уходит... Это его долг! Ухожу и я, но считаю своим долгом предупредить вас, что атаманский пернач тяжёл. Не советую вам вручать его в слабые руки!
И, положив пернач на стол, при гробовом молчании Краснов покинул зал.
Слышно было, как под его грузными шагами поскрипывают половицы. Он уходил набычившись, увешанный множеством орденов, сияя золотом погон. И когда за ним закрылась тяжёлая двухстворчатая дверь, зал взорвался криками:
— Вернуть атамана! Вернуть!..
Была избрана особая делегация, которую обязали просить атамана остаться у власти до очередных выборов.
К обеду делегация вернулась с согласием Краснова и его просьбой ускорить выборы. Они были назначены на начало сентября, но дату выборов вскоре перенесли под давлением сторонников Деникина, желавших видеть атаманом Войска Донского Африкана Петровича Богаевского...
В это время о себе дали знать немцы. Круг получил решительный протест рейхстага: «Донские казаки деловым образом разрешили вопросы, поставленные нами; равно и мы деловым образом разрешили вопросы, поставленные ими...»
Перед выборами на закрытом заседании правительства Богаевский прочёл телеграмму майора Коненгаузена, который от имени германского командования требовал вновь избрать атаманом Петра Николаевича Краснова. В противном случае Германия отказывалась от доброжелательной позиции к Дону.
Ничего не понимая в закулисной борьбе Круга, Захар Миронович и Сергей Минаевич очень устали. Им хотелось домой на хутор. Тело чесалось и горело, просило бани. Да и харчи на исходе: не стоять же на паперти собора...
А накануне вечером в Новочеркасском ресторане в отдельном кабинете сидели генералы Лукомский и Богаевский.
На Круге Лукомский представлял Добровольческую армию. Посылая его, Деникин сказал:
— Для нас приемлемым атаманом Войска Донского был бы не Краснов, а наш сторонник Богаевский.
Сейчас Лукомский не без сожаления говорил:
— Я вижу, Африкан Петрович, Круг озабочен давлением. Сомневаюсь, чтобы у него хватило смелости противостоять Германии.
— Вполне с вами согласен, Александр Сергеевич. Как бы ни хотела Добровольческая армия видеть в донском атамане своего сторонника и союзника, но Круг опять изберёт Краснова.