Когда гости разделись, Шандыба с удивлением увидел множество наград на их мундирах.
«За какие же подвиги они награждены? Может, ходили в конные атаки или бились с противником в штыковой? А может, за долгое сидение и кормление вшей в окопах?» — думал Иван, и не мог не заметить простой казак из донского степного хутора, сколько спеси было у заграничных офицеров, как высокомерно они разговаривали с донскими генералами. В сопровождении именитых новочеркассцев союзники прошли в зал, где от обилия донских вин, рыбных и мясных блюд ломились столы. Пел хор певчих, играла музыка. В зале сразу забывалось, что где-то существует Советская Россия; казалось, есть только Войско Донское и ему процветать многие лета.
Во главе стола поднялся генерал Краснов:
— Господа союзники, вы находитесь в зале, со стен которого на вас смотрят герои той войны, когда жители Парижа приветствовали своих освободителей, донских казаков. Это герои войны 1812 года Платов, Иловайский, Денисов... Сегодня уже донскце казаки взирают на вас с великой надеждой. Мы вручаем вам судьбу Дона и нашу судьбу... В эти суровые дни, когда мы испытываем угрозу большевизма, мы все надеемся на английский и французский народы, на ваши армии. Мы молимся, чтобы Бог вразумил русский народ и он с вашей помощью восстановил единую и неделимую Россию...
Речь Краснова была длинной. Он с пристрастием описал ужасы большевизма, в конце выступления ещё раз подчеркнув, что сделала Россия и её император Александр Первый для Франции.
В ответном слове капитан Бонд от себя и от капитана Ошена заверил донское правительство, что они, Бонд и Ошен, являются официальными представителями держав Согласия и что им приятно видеть порядок на Дону, что Англия и Франция — союзники России в войне с Германией и Россию они видят только единой и неделимой...
В заключение капитан Бонд сказал, что он поднимает бокал за великую Россию и хотел бы услышать её старый прекрасный гимн.
Генерал Краснов, повернувшись к гостям, громко повторил:
— За великую, единую и неделимую Россию!
Зазвенел хрусталь. Оркестр заиграл «Боже, царя храни...»
После того как Добровольческая армия закрепилась на Кубани и отряды красногвардейцев были вытеснены к Каспийскому морю, Деникин провёл мобилизацию в армию крестьян и казаков. Армию добровольцев пополнили войска Покровского и Шкуро. Но в лагере Деникина наметился раскол.
Стремление Добровольческой армии очистить Кубань от большевизма вызвало одобрение у казачества. Но впоследствии, когда стало ясно, что Деникин старается о восстановлении старого режима, среди кубанского казачества пошли разговоры о самостийности, о сближении с Украиной. Подобные настроения были и у правительства Кубанской рады.
Именно в те дни генерал Краснов заявил, что он отказывается признавать Особое совещание при Деникине, поскольку Особое совещание властью не является. Тем паче что и на Дону и на Кубани существуют свои правительства.
Генерал Краснов высказал предложение, чтобы в будущем все переговоры велись «единым казачьим фронтом: все казаки — союзники друг другу».
Краснов определился и в отношении Украины: Дон не вмешивается в её дела, донские казаки лишь защищают свои западные границы.
Побывав на Дону, кубанская делегация осталась очень довольна порядками, наведёнными здешним правительством. Положением дел на Дону и в Донецком угольном бассейне остались довольны и Англия с Францией, отдав должное генералу Краснову. Но вместе с тем и генерал Пуль высказал пожелание, чтобы атаман Войска Донского всё-таки подчинялся генералу Деникину.
После посещения союзнической миссии авторитет Краснова несколько укрепился, хотя оппозиция по-прежнему отрицательно относилась к атаману Войска Донского за его бывшую лояльность к немцам.
Многие простые казаки наивно считали, что в скором времени союзники заставят казачество и большевиков пойти на мировую.
Краснов понимал несбыточность этих надежд и постоянно повторял, что главная задача донских и кубанских казаков — это совместный поход на Москву. Атаман Войска Донского при этом «нажимал» на союзников, утверждая, что Дон может пойти и на мировую с большевиками, дескать, казаки уже выполнили свою задачу, освободили Дон от коммунистов. В одном из посланий генералу Пулю Краснов писал, что «для дальнейшей борьбы с большевиками Дон не может нести тяготы в прежнем стопроцентном масштабе и может уделить на эту борьбу во всяком случае не больше двадцатипроцентной силы, а семьдесят пять процентов работоспособных казаков нужно обратить на восстановление разрушенного хозяйства. С этим должны считаться и союзники, и Добровольческая армия».