На станции Торговой, что ближе к царицынской ветке, на другой день после Рождества было суетно. Прибыли генерал Деникин, атаман Войска Донского Краснов, главнокомандующий Донской армией генерал Денисов, генерал Щербаков, отвечающий за связь - Деникина с союзниками, генерал Смагин и ещё ряд высокопоставленных лиц.
Заранее подогнали два комфортабельных вагона, один — для совещаний, другой — под ресторан.
Генерал Деникин вёл себя уверенно. Он был убеждён, что Донская армия на грани развала.
Краснов приехал, так и не дождавшись высадки союзного десанта в Новороссийске. Генерал Пуль продолжал настаивать: объединитесь, признайте Деникина главнокомандующим, и мы вам поможем.
Накануне генерал Денисов проинформировал Краснова об обстановке на Донском фронте, и войсковой атаман вынужден был пойти на «оперативное объединение».
Выступая на совещании, генерал Деникин предложил кроме единства военного ещё единство государственное на основе «полного признания автономии новых государственных образований». Причём предполагалось, что Донская армия в оперативном отношении подчинится Деникину, но ни одна её часть не будет уведена с Дона, если Дону будет угрожать опасность. За поставленное союзниками оружие Дон будет платить углем.
Краснов поднял обе руки в знак протеста.
— Нет и нет, — заявил он, — единое командование невозможно: это приведёт к тому, что казаки разойдутся по станицам.
Его поддержал генерал Денисов:
— Казаки не потерпят подчинения русским генералам...
Донцы предложили: чтобы успокоить союзников, надо объединиться чисто формально.
Деникин отверг это предложение и потребовал реального подчинения. В знак протеста он дважды пытался покинуть совещание.
На сторону Деникина встал и Щербаков. Он сказал:
— Единое командование невозможно, но его требуют союзники. Мы все должны понять главное: затягивая соглашение, мы не получаем помощи извне...
За обедом велись общие разговоры. Когда покидали вагон-ресторан, Краснов заметил:
— Лучше бы иметь командующим какое-то третье лицо, чтобы и Антон Иванович, и я, и командующий Донской армией ему подчинялись.
— Кого вы имеете в виду? — спросил генерал Щербаков.
— Я предложил бы адмирала Колчака.
— Но он далеко на востоке.
— К чему спорить, — вмешался генерал Самгин. — Соглашение есть. Нужно его оформить.
Едва сели за стол совещания, как Деникин вновь вознамерился уехать. Краснов остановил его:
— Антон Иванович, ввиду сложившейся обстановки я считаю необходимым признать над собой ваше верховное командование, но при сохранении автономии Донской армии и подчинении её вам через меня. Давайте писать приказ.
Деникину подали бумагу и чернила. Он собственноручно написал и подписал документ.
Краснов, прочитав, от себя добавил:
«Объявляя этот приказ Главнокомандующего Вооружёнными силами на Юге России Донскими армиями, подтверждаю, что по соглашению моему с генералом Деникиным Конституция Всевеликого Войска Донского, Большим Войсковым Кругом утверждённая, нарушена не будет. Достояние Дона, вопросы о земле и недрах, условия быта и службы Донской армии этим командованием затронуты не будут, но делается это с весьма разумною целью достижения единства действий против большевиков».
Генерал Денисов, прочитав дописанные Красновым строки, огорчился:
— Пётр Николаевич, вы подписываете себе и Донскому Войску смертный приговор.
Краснов вздохнул:
— Святослав Варламович, вы прекрасно понимаете: я подчинился воле союзников. Я выполнил их условие, чтобы они оказали Дону и добровольцам военную помощь.
Добровольцы тоже были недовольны результатом совещания и особенно припиской, сделанной Красновым. Генерал Драгомиров упрекнул Деникина:
— Эта приписка уничтожила весь смысл единого командования.
Деникин устало махнул рукой:
— Делайте что хотите...
Через два дня в Новочеркасск прибыл генерал Пуль. Он был доволен.
— Союзники, — улыбался Пуль, — несомненно окажут помощь донскому казачеству. Хотя целый ряд чисто технических трудностей не позволяет сделать это быстро.
На вопрос Краснова, какие конкретно трудности мешают союзникам, Пуль ушёл от ответа. За Пуля ответил генерал Свечин, посланец Дона в Париже. Он написал войсковому атаману: «Нет ни одного солдата и даже офицера, который не только желал бы продлить войну, но даже слышать об этом не может... Английский генерал Томсон (генерал-квартирмейстер при английском правительстве на мирной конференции) на завтраке сказал, что Англия не даст живой силы. Американский член конференции Сесиль (бывший член правительства) говорил при мне: снабжение дадим, живой силы — нет».