Поздоровавшись с караулом и услышав ответное «Урра!», Краснов направился на привокзальную площадь, где его ожидал полк. Спешившись, стояли неподвижно сотня за сотней, прощаясь с бывшим атаманом Всевеликого Войска Донского.
Чувствуя комок, подступивший к горлу, Краснов вышел на середину площади и заговорил:
— Дорогие лейб-гвардии казаки, я тронут вашим вниманием. Сегодня я уже не ваш атаман и нет у меня права на почётный караул. Вы пришли сюда со святым штандартом, чем оказали мне высокую честь и внимание. С вами, дорогие донцы, я связан кровными узами. В ваших рядах, служили мои предки, ваш полк водил когда-то мой дед... Когда я служил в лейб-гвардии Атаманском полку и был с вами в одной бригаде, я много раз стоял со своим Атаманским штандартом подле вашего штандарта. Служите же Всевеликому Войску Донскому и России, как служили ваши отцы и деды, как подобает служить первому полку донского войска, доблестным лейб-гвардии казакам. Благодарю вас за верную и доблестную службу в моё атаманство на Дону...
Генерал Краснов направился к почётному караулу, остановился перед штандартом и, преклонив колено, поцеловал полотнище. Многие казаки плакали...
У вагона, где стояли Богаевский и Сидоркин, Краснов попрощался с провожающими, и вскоре поезд с бывшим атаманом Всевеликого Войска Донского тронулся.
Глава 30
И куда только не бросала жизнь Ивана Шандыбу С той ночи, когда поезд увёз его из Новочеркасска! Одной эмигрантской судьбой оказался он повязан с генералом Красновым. В Крыму у Врангеля побывали, в Прибалтику к Юденичу угодили, но поход его армии на Петроград не удался, а быть газетчиком Пётр Николаевич не пожелал...
Первые годы эмиграции оказались тяжёлыми. Пожили Красновы в Париже, всякого насмотрелись. Сколько бывших сановников, министров, князей и графов повидал Шандыба — не перечесть. И у всех одни разговоры: скоро советская власть рухнет и предстоит возвращение на родину. Но советская власть продолжала стоять, хотя Россия переживала голодные годы, коллективизацию.
Красновы жили литературным заработком. Иван бегал по издательствам, отвозил рукописи, забирал книги. В издательствах он узнал, что в Советский Союз вернулся писатель Толстой, который иногда появлялся у Красновых: пил чай и подолгу вёл беседы с Петром Николаевичем о войне, о Донской республике, о Добровольческой армии...
Затем Красновы перебрались из Парижа в Берлин. То ли родственники Лидии Фёдоровны уговорили, то ли соблазнились покупкой своего домика.
Но как бы то ни было, а Иван с Варькой поехали со своими хозяевами. Шандыба по-прежнему служил генералу, а Варька была при Лидии Фёдоровне.
В Берлине из старых знакомых иногда заходил генерал Шкуро, седой, маленький, кругленький, как колобок, вечно куда-то торопящийся старичок. И кто бы мог подумать, что имя этого старика наводило ужас на врагов. Это его сотни творили чёрные дела на Кубани и в Ставрополье. Надолго запомнился там корпус генерала Шкуро...
Бывали в красновском доме и другие генералы, всё больше из казачьих: Балабин, Доманов. Как-то заехал генерал Ткачёв, Шандыба знал его ещё по Парижу, а раньше видел в Крыму, где Ткачёв у Врангеля командовал авиацией. Но Ткачёв с Красновым не сошёлся во взглядах: он мечтал вернуться в Россию с покаянием.
Домик Красновых стоял в пригороде Берлина: маленький садик, дорожки посыпаны песком с ракушечником, кустарник и цветы. День у Ивана начинался рано. Сначала кустарник подстрижёт, потом за генеральский кабинет принимается. Кабинет весь в шкафах с книгами да с подарками памятными; сабля со времён ещё службы в царской армии, часы с цепочкой, на которой брелок в виде памятника Ермаку, что в Новочеркасске стоит... А по стенам портреты государей российских и атаманов донских.
Когда не было гостей, Красновы жили тихой будничной жизнью. Пётр Николаевич трудился допоздна, утром пил крепкий чай и снова садился за письменный стол. Лидия Фёдоровна разбирала многочисленную почту: газеты, издательские извещения, письма читателей...
Однажды, уже в Берлине, повстречал Иван Шандыба земляка из Вёшенской и от него узнал, что отец и мать его умерли, а брата Мишку срубил будённовец в конной атаке...
Ещё узнал Иван, что Стёпку Уса расстреляли, потому как тот гулял по Дону со своей сотней и не щадил ни одного ревкомовца, сжигал их курени и расстреливал семьи...
О Степановой смерти сказал Иван Варьке. Та разок всплакнула и забыла, будто и не был Ус ей мужем...
Город Берлин Шандыбе нравился: чистые улицы, много зелени и везде порядок. Когда Красновы только перебрались в Германию, они повидали манифестации: с транспарантами, красными знамёнами, с полицией, охранявшей колонны...