Как-то генерал сказал Шкуро:
— Знаете, Андрей Григорьевич, я убеждён: из казаков, коих я взращивал в те ещё годы борьбы с большевиками, получатся превосходные кадры офицеров...
Иван Шандыба в это время выносил корзину из-под письменного стола с мусором.
— И куда же после формирования предполагается направить дивизию? — спросил Шкуро.
— Насколько мне известно, на фронт направлять казаков пока не намерены. Уничтожать банды Тито в Югославии — вот их ближайшая задача.
— Ну, будет где разгуляться нашим хлопцам. Кстати, Пётр Николаевич, чем быть изгоями в Восточной Пруссии, не лучше ли создать в тех местах и жилые станицы? Край-то чудный.
— Вы правы, Андрей Григорьевич, этот вариант мы обсуждали с фон Панвитцем...
О чём ещё говорили Краснов со Шкуро, Шандыба не слышал: взяв корзину с бумагами, он вышел.
Через несколько дней Шандыба пересказал услышанный разговор незнакомцу в православном храме.
Вечер опустился на Москву, но в кабинете генерала Чернышева свет не зажигали, только над самым столом горела лампа под зелёным абажуром. Генерал внимательно слушал доклад Матвея Савостина.
— А как вы думаете, Матвей Савельевич, догадывается ли ваш связной, кому передаёт сведения?
Савостин улыбнулся:
— Думаю, что пока нет.
— Ну что ж, хорошо. Эти сведения мы передадим Тито. Казаки — противник серьёзный. Особенно если их переселят на югославские земли...
Вернувшись в свой кабинет, Савостин долго сидел, глядя в одну точку. Он всё пытался вспомнить лицо Шандыбы, но кроме как затянувшейся на черепе раны на память ничего не приходило...
Хельмут фон Панвитц ожидал приезда генерала Краснова, назначенного начальником отдела Главного управления казачьих войск. С ним прибывал и генерал Шкуро. Шкуро просился на командира дивизии, но Панвитц, зная, что генерал плохой военачальник, предложил ему должность на формировочном пункте в Триесте.
В день приезда Краснова лагерь казаков волновался, многие из донцов помнили его ещё войсковым атаманом, а некоторые даже служили с ним во время Первой мировой войны. Из числа ветеранов Панвитц и велел назначить почётный караул. Оркестру, которым руководил полковник Кононов, дезертировавший из Красной Армии, было предложено сыграть гимн донского либо кубанского войска. Кононов выбрал донской.
Краснов прибыл в середине дня. На станции в Моково он пересел на коня и под гимн «Всколыхнулся, взволновался тихий Дон» объехал строй почётного караула. Генерала сопровождал Шкуро.
Остановив коня перед почётным караулом, Краснов неожиданно заплакал. Слёзы потекли по его стариковским, чуть припухшим щекам.
— Здравствуйте, господа казаки! — справившись с волнением, произнёс он.
— Здра... желаем, ваш... превосходительство!..
Краснов посмотрел на Шкуро.
— Они узнали меня... И я помню их... всех...
Краснов и Шкуро в сопровождении фон Панвитца направились в лагерь, где их уже ожидала построенная в каре дивизия. Краснов объехал строй, и полк за полком приветствовали его.
Краснов повернулся в Панвитцу:
— Господин бригадный генерал, — голос старого атамана дрожал, — вы проделали большую работу по возрождению казачества, и оно всегда будет помнить ваши славные дела.
— Ваше превосходительство, мы призваны исполнить свой долг. У нас цель одна: разбить большевиков и уничтожить советскую власть, которая кабалит Россию...
Пригладив усы, Краснов договорил, обращаясь к казакам:
— ...Мы должны помнить, что Германия ведёт борьбу за нашу свободу... Вместе с немецким народом мы обретём свою родину... Наш час настал!.. Наша задача — уничтожить коммунизм раз и навсегда и добиться освобождения казачьих земель...
Когда Краснов закончил свою речь, Панвитц выкрикнул:
— Вперёд за свободу казачества!
Он повернулся к генералам:
— Господа, прошу вас отобедать со мной...
За столом речь шла о дальнейшем использовании казаков.
— В Югославии мы проверим их выучку, — говорил Панвитц. — Вслед за этой дивизией отправится вторая. Кстати, я внимательно ознакомлен с вашей запиской, господин атаман, о поселении казачества на освобождённых землях Югославии. В штабе вермахта с этим предложением согласились. Теперь дело за казаками...
В Моково грузились эшелоны. По сходням заводили в теплушки лошадей, на платформах устанавливали пушки, миномёты...