В двух вёрстах от передовой в деревенском домике разместился штаб корпуса. То и дело звонили телефоны, пищал телеграф. Дежурный офицер принимал ленту, бегло читал, протягивал начальнику штаба полковнику Давыдову. Тот, просмотрев, откладывал и снова занимался картой-десятивёрсткой, делал пометки.
Вторые сутки в штабе готовили операцию, целью которой было общее наступление корпуса с использованием конницы.
Шум автомобиля возвестил: из штаба фронта возвратился комкор.
Давыдов отодвинул карту, отложил карандаш. В помещение быстрым шагом вошёл Краснов. Сбросив шинель на руки адъютанту, он жестом пригласил начальника штаба во вторую комнату, служившую генералу кабинетом.
Полковник ещё никогда не видел Краснова таким озабоченным: тот расхаживал по маленькой комнате, потирал руки, хмурился. Генерал напоминал в ату минуту зверя в клетке. Но вот Краснов остановился и, не предлагая начальнику штаба сесть, заговорил:
— Господин полковник, в России произошли события, которые могут привести к непредсказуемым последствиям.
Невысокий, полноватый полковник от такого вступления вытянулся, весь обратившись в слух.
— ...О Распутине, естественно, вы слыхали. О его вмешательстве в дела государственные вам тоже известно. В столице, в правительственных кругах зрел заговор, суть которого сводилась к попытке вывести Россию из войны с Германией через сепаратный мир…
— Слухи эти, ваше превосходительство, не лишены оснований, — кивнул Давыдов.
— Так вот, господин полковник, инициатором смены курса внешней политики России и заключения мира с Германией был Распутин. Своим поведением, вмешательством в государственные дела он возбудил против себя недовольство как среди членов дома Романовых, так и в Думе. Так вот, этой ночью во дворце князя Юсупова Распутина убили.
— Кто же поднял руку на любимца государыни? — Брови Давыдова недоумённо взметнулись. — Кто эти смелые люди?
— Говорят, сам князь Феликс Юсупов и думец Пуришкевич...
— Этот краснобай?
— Именно он.
— А ещё?
— Сие мне неведомо. Говорят, государь велел начать следствие. Я почему-то убеждён: за этим убийством последуют события, в корне меняющие судьбу всей России.
Пётр Краснов всегда верил своему государю-императору, отметал напрочь злые и грязные слухи о нём и об императрице. Считал всё это наносным: история грязь отбросит и воздаст Романовской семье должное.
Смерть Распутина и всё, что ранее происходило в Петербурге, перевернули его представления о государе, его божественном происхождении, побудили многое переосмыслить.
Перед генералом Красновым встал вопрос: а чист ли государь перед народом и отечеством? Попытка заключить сепаратный мир — как это вяжется с приказом Николая Второго, изданным по армии и флоту всего за четыре дня до смерти Распутина? Приказ, в котором говорилось о задачах и целях войны. В нём государь утверждал, что он един с народом и готов продолжать войну до полной победы над врагом. В приказе шла речь о Константинополе, о православном кресте над Святой Софией, о проливах, о Польше как свободном государстве...
Пётр Николаевич задал себе вопрос: где же правда? И попытался ответить на него так. Император почувствовал, что Россия устала от войны, ей требуется отдых. Но верхи общества ждут, что русская армия вступит в Константинополь. Мечтая о проливах, верхушка общества не слишком доверяет государю, хочет сама порулить Россией. Не в этом ли смысл речи лидера кадетов Милюкова? Ещё в ноябре он выступил в Думе, и его речь в тысячах экземпляров листовок распространилась по всему фронту. Призыв к наступлению и победе: так Краснов истолковал слова Милюкова. Но неграмотные солдаты, если им читали эти листовки, рассуждали по-своему: «Того Милюкова к нам бы в окопы, вшей покормить да в штыковую сходить...»
А призывы государя к народу русскому — так ли уж они взяли за живое русскую душу? Нет, в это Краснов как генерал и писатель не слишком верил. Сегодняшний солдат — это крестьянин, одетый в шинель и с винтовкой в руках, и он не хочет войны...
Краснов понимал, что царю не найти отклика в солдатской душе.
И снова Пётр Николаевич задавал себе те же вопросы: как сохранить армию? Где пути к спасению России? Быстрая и победоносная война? Но она затягивается, и ещё неизвестно, чем закончится...
После штурмов вражеских позиций, когда казаки что ни день мысленно прощались с жизнью, не ведая, кто кого: тебя ли австриец, ты ли его, — наступила пора вольная — сотню есаула Гаражи послали на заставы. Командир корпуса приказал не щадить» тех, кто нарушит присягу.