И думы унесли Ивана в родной курень. С матерью поговорил, с отцом, с братом Мишкой. Вырос-то как, поди, и не узнает. Ванька домой воротится, а Мишке служить пора...
Ночью Шандыбе Степан Ус приснился, атаман хуторской: выходит важно из своего правления, ровно атаман станичный. И голос зычный, навроде у Гаражи. На груди, как у Ивана, три Георгия болтаются... Хотел бы Шандыба и Варьку повидать, да иное пошло...
Привиделось Ивану, как они с Мишкой, братом, траву косят на той стороне Дона, на лугу. Рослая трава налипает на лезвие, пахнет свежестью, вроде разрезанного огурца. Рубахи сняли, оголились до пояса.
Тут вечер настал, варят на костре кулеш, в Дону купаются. А девки хуторские, какие граблями траву скошенную подгребали, к костру подсели. И вроде с ними Варька, а на Ивана внимания не обращает. Шандыбе так обидно стало, что он проснулся...
На другой день сотник нарядил полувзвод Ивана на закупку фуража. Четырьмя бричками тронулись, Медленно потянулся обоз. Шандыба сидел с передним ездовым. Разговаривали, Дон вспоминали. Давно миновали сёла, где на постое распределились стрелки. Дымились походные кухни, щами тянуло. Повара в грязных халатах подкладывали в огонь поленья, на казачий обоз внимания не обращали...
Показались деревни, но везде, куда ни заезжали Иван с ездовым, ответ был один: нет ничего. И только в дальней глухой деревне, где, казалось, ничего не могло и быть, им вдруг продали зерна фуражного.
Загрузились ездовые, повернули в обратный путь. День уже заканчивался, когда обоз проезжал сёла со стрелками.
— Версты через две домой воротимся, — сказал Шандыбе передний ездовой. — В самый раз к ужину попадём.
Иван и ответить не успел, когда от леса внезапно хлопнул выстрел. Качнулся Шандыба, упал на мешки с зерном. Погнали казаки коней, скорей взводного до лазарета.
Глава 14
Санитарным поездом раненых везли до самого Питера: иные сидели, иные теснились в проходах. Тяжелораненые лежали на полках, стонали. На полке лежал и Иван.
Шандыба часто терял сознание. Он не помнил, как эшелон прибыл в Петроград, как санитары раненых на носилках выносили, а сёстры милосердия им помогали.
По широкой мраморной лестнице петроградского госпиталя санитары внесли Шандыбу. Глаза его были закрыты, голова в бинтах.
Пожилой санитар, шагавший позади, тяжело дыша, попросил товарища:
— Передохнем маленько. Притомился я — с утра без передыха таскаем.
— Этого донесём и перекурим. Вишь, казачок Богу душу отдаёт.
Навстречу спускались санитары с пустыми носилками, торопились медицинские сёстры.
— Много раненых поступает, говорят, наступают наши.
— Я слыхал, захлебнулось наступление.
— Четвёртый поезд с ранеными прибыл.
Санитары поднялись этажом выше:
— Третий год воюем. Муки народ терпит.
— Лезут проклятые. То германцы, то австрияки, и всё на матушку Россию.
— Авось побьём.
— Своими рёбрами. Вон как этого казака хлобыстнули.
— Казачка, видать по всему, здорово зацепило.
— Кабы зацепило. Не знаю, донесём ли.
Целый лестничный переход несли молча. Наконец пожилой санитар сказал:
— Слыхал, Керенский грозился всех, кто на смуту люд подбивает, изничтожать.
— Круто берёт. Этак он всю Россию изничтожит.
— Агафон, а Агафон, кажись, казачок наш того. Агафон всмотрелся в заострённое, в бинтах лицо, покрытое недельной щетиной.
— Да нет, дышит.
— Тогда поспешаем.
На третьем этаже их поджидала сестра милосердия.
— Кладите на койку у окна.
Санитары ушли. Сестра тёплой водой отёрла лицо раненого. Сказала санитарке:
— Подай чистый бинт.
И аккуратно принялась обрабатывать рану, приговаривая:
— Ишь как, милый, тебя ударило, ещё бы чуть-чуть — и простился бы с жизнью.
Раненый открыл глаза, что-то прошептал. Сестра прислушалась, но ничего не разобрала. Подошёл седой доктор в пенсне, поглядел:
— Давайте в операционную. Делать будем без наркоза. — Протёр пенсне. — Рана, конечно, тяжёлая, но казак молодой. Может, и выживет.
И уже отходя от раненого, сказал озабоченно:
— Перед операцией влейте ему грамм сто спирта.
Доктор, сутулясь, ушёл в операционную походкой очень уставшего человека. Сестра милосердия знала, что он вторые сутки без сна, дома не появляется уже давно.
Склонившись над раненым, сестра вытащила формуляр с историей болезни, прочитала: