Краснов отдал распоряжение вернуть в Лугу тех донцов, которые ранее были отправлены в Ревель и Новгород. Сосредоточив в Луге всю Донскую дивизию, он решил двинуться на Петроград походным порядком, не связывая себя железнодорожным путём.
Но не успела Донская дивизия приготовиться, как Краснову стало известно: Временное правительство низвергнуто, большевики Ленина и Троцкого взяли власть.
Тут перед Петром Николаевичем встал вопрос: как быть? Приказ принять Третий конный корпус у Крымова он получил ещё от Корнилова. Приказ он выполнил. Но главкомверхом стал Керенский. Краснов подчинился Керенскому: на него он возлагал надежды по восстановлению дисциплины в армии, наведению в ней порядка. В большевиков, в ленинскую демагогию Краснов никогда не верил. Пётр Николаевич убедился, что обещание мира, земли лишь разлагает солдат, делает их пацифистами, готовыми бросить оружие и разойтись по домам. Это в первую очередь и заставило генерала Краснова изначально сделаться ярым противником большевизма.
В глубине души Пётр Николаевич ещё продолжал верить обещаниям Керенского в созыв Учредительного собрания, в то, что этому органу предстоит решить дальнейшую судьбу России...
Глава 18
Донская дивизия готовилась выступать на большевистский Петроград. 9-й полк уже погрузился в вагоны, ожидая отправки. Остальные полки ожидали приказа.
Генерал Краснов вместе с начальником штаба Поповым снова выехал в Псков. Здесь они должны были встретиться с командующим Северным фронтом генералом Черемисовым.
Но командующий пребывал в полной растерянности: фронт рухнул. Внятного разъяснения Краснову Черемисов не дал, и тогда Пётр Николаевич вместе с Поповым отправился к комиссару Войтинскому, который замещал комиссара Савицкого.
Приходу офицеров Войтинский не обрадовался:
— Керенский здесь. Ему удалось тайно выехать из Петрограда. Сейчас я вас проведу к нему. Он приехал на автомобиле с американским флажком, хочет собирать войска для подавления большевистского заговора...
Войтинский выглядел усталым. Бессонные ночи, частые заседания сделали его лицо бледным и измождённым. Он шёл впереди Краснова, говоря отрывисто:
— Главкомверх вызвал к себе командующего Северным фронтом, но Черемисов сказался больным. Хитрит, не знает, кому служить...
У одной из дверей Войтинский остановился:
— Пришли.
Краснов глянул на обшарпанную дверь.
— Здесь?
Войтинский кивнул, открыл дверь. Керенский стоял у затемнённого окна. Повернулся круто. Да, это был он.
Краснов впервые встречался с этим человеком, но Часто видел его портреты в газетах. Петру Николаевичу всегда претила самоуверенность Керенского, его игра в Наполеона. Человек сугубо гражданский брался управлять военным ведомством. Ничего не понимая в тошном искусстве, он решил, что может осуществлять верховное командование. Дилетант без знания стратегии и тактики, адвокат и краснобай, поставивший Россию перед катастрофой.
Керенский быстро шагнул навстречу.
— Где ваш корпус, генерал? Я надеялся встретить его в Луге.
Краснов смотрел в чуть заросшее щетиной лицо с опухшими, воспалёнными глазами. Одет во френч и галифе, с резкими манерами, с привычкой повелевать.
Генерал доложил: части разбросаны, и их надо собирать, а двигаться на Петроград малыми силами — это безумие.
Керенский прервал Краснова:
— Вы говорите непродуманно. Ваша армия пойдёт за мной. Я поведу её против этих негодяев, за мной пойдут все. В Петрограде никто большевикам не сочувствует. Здесь присутствует Барановский, — Керенский кивнул на сидевшего за столом генерала. — Скажите, что вам требуется, чтобы немедленно собрать корпус?
Краснов сказал, где какие части находятся, что необходимо сделать.
Барановский записал, отложил карандаш.
— Вы получите все ваши части, а также Уссурийскую дивизию. Кроме того, вам будут приданы 37-я пехотная дивизия, 1-я кавалерийская и весь 16-й армейский корпус...
Керенский перебил Барановского:
— Вы довольны, генерал?
Краснов, не веря в реальность того, что слышал, ответил:
— Да. Если все эти части соберутся вместе, Петроград будет освобождён от большевистской заразы.
— Не сомневайтесь. Считайте: все эти части уже под вашим командованием.
Это было сказано с такой уверенностью, что Краснов заколебался.
Но невольно напрашивалась простая мысль: если бы армия была за Керенского, разве бежал бы он из Петрограда, отсиживался бы в Пскове? Разве кто-то посмел бы задерживать войска в Острове?