На Варьку, жену Уса, старался внимания не обращать. Видел: красавица стала. Однако помнил — на чужой каравай...
Но однажды судьба свела его с Варькой. Случилось это утром. Иван на почту ходил, а Варька от заутрени возвращалась. Столкнулись, поздоровались. Шандыба спросил:
— Как живёшь, Варвара?
Та на вопрос не ответила, сама спросила:
— Тебя, сказывают, германская пуля не миновала?
— Германская или иная какая, а настигла... А ты ещё красивше стала.
— Только вот жалко, не для тебя.
Неожиданным был ответ. Смутился Шандыба.
— Как ты живёшь со Степаном? — спросил и пожалел об этом.
Подняла она глаза, а в них слёзы...
С той поры Варька перед очами стояла и думы только о ней. Захар Миронович всё примечал, не раз говаривал:
— Оженить бы тебя надобно, сын.
А у Ивана ответ один:
— Рано ещё, батя, погодим.
От матери, сказавшей как-то, что хорошо бы невестку в дом ввести, отмахнулся.
— Управляйся пока одна, мать.
Иногда Ивана, чего греха таить, дума чёрная посещала: прибрал бы Господь Стёпку, развязал Варьке руки...
Отныне Иван Стёпку избегал, в хуторское правление не ходил.
А судьба снова свела с Варькой. Запрягал как-то Иван Воронка с Чалым, на базар собрался купить отцу кожи на сапоги, а матери спичек да соли.
От калитки Варька окликнула:
— Ты на базар?
Иван кивнул.
— Подвези меня, керосину купить надо.
Ёкнуло у Ивана сердце, однако вида не подал.
Кони взяли в лёгкую рысь, телегу мотало из стороны в сторону. Всю дорогу молчал Иван, молчала и Варька. А на обратном пути её прорвало:
— Не могу я так жить, Ваня. От Стёпки одни побои и матерщина, чует: не люблю я его... Свекровь на каждом шагу шпыняет, всё ей не так. Ваня, давай убежим. Мир большой: укроемся. Неужели не сыщем мы нашего счастья?
Осмелел Иван, Варьку приобнял, а у самого слёзы навернулись:
— Куда же мы, милая, убежим? В Россию — так она вон как вздыбилась, мечется, ровно баба беременная. Радость ты моя, потерпи, может, нас ещё лучшая доля ждёт. Погоди маленько.
Телега у ворот остановилась. Варька больше слова не промолвила, бутыль схватила и к своей калитке подалась.
По станицам и хуторам рыскали казачьи отряды. Очищалась донская земля от красных. Только хопёрцы да часть усть-медведевцев последовала за большевиками.
— Это же надо, — ворчали старики, — на агитацию краснозадых поддались.
— Воротятся, куда им деваться. На станичном сходе штаны спустим, высечем. Повинятся Дону-батюшке. Не таким рога обламывали.
Топчут конские копыта донскую степь, гуляют по раздолью конники. Свистят пули, блистают сабли. Наскочат красные на казаков, какие против большевиков, не щадят, рубят, как, бывало, председатель ревкома Подтёлков рубил офицеров. Налетят станичники, никого не милуют. Красные флаги на станичных и хуторских правлениях собьют, старую казачью власть восстановят. Старики кивают:
— Не быть православному Дону большевистским, не владеть землёй нашей антихристам...
Под Екатеринодаром Добровольческая армия оказалась изрядно потрёпанной, потеряла генерала Корнилова и вынуждена была отходить.
На посту командующих этой армией оказались опытные военные организаторы, генералы Деникин и Алексеев.
Они приняли решение: вопреки предложению уходить в горы, возвращаться на Дон.
Собрав старших офицеров на совет, Деникин произнёс следующую речь:
— Уйти в горы мы не сможем. Мы не получили поддержку ни горцев, ни ставропольских мужиков. На Кубани мы увидели полуанархическую силу армии большевиков, которой командовали Автономов и Сорокин. А господа кубанские казаки нас не слишком поддержали. ... Мы возвращаемся на Дон, и в этом есть своя необходимость. На Ростов наседают немцы и гайдамаки. Пролетариат Ростова и казачество их не сдержат. Мы им поможем. С другой стороны, Африкан Петрович, — Деникин посмотрел на генерала Богаевского, — вы знаете, сейчас Дон стоит перед необходимостью избрать на Круге нового атамана, и нам бы хотелось в его лице видеть вас, генерала, хлебнувшего с нами лиха. В вашем лице Дон получит мудрого атамана, а мы — надёжного союзника. В соединении с донскими казаками Добровольческая армия обретёт ту силу, которую мы двинем со временем на Москву.
Все молчали, и только Кутепов заметил:
— Если атаман Войска Донского проведёт мобилизацию, уверен: мы восстановим Российское государство.